- Не можешь мне простить, что погиб твой ребенок? Очередная глупая месть.
- Дурак ты, Саша, - ответила я и закрыла глаза.
Он ушел и вернулся с ворохом одежды для меня.
- Подняться сможешь или помочь?
- Помоги, - попросила я.
Он одел меня, пока я безвольно сидела, откинувшись на подушки, и ни разу не взглянул мне в лицо. Он был спокоен, даже равнодушен, но все-таки сказал:
- Не жди, что я буду тебя уговаривать. Не дождешься.
Он подхватил меня на руки и понес из комнаты, а я обняла его и уткнулась носом в его грудь, зная, что это в последний раз.
Уже стемнело, и я поежилась от холода, прижалась к нему еще крепче. Он устроил меня на заднем сиденье машины, спросил сухо:
- Куда?
- Ключей от дома все равно нет. Высади где-нибудь...
- Увидишь подходящее место, скажи.
Он молчал, а я смотрела в окно, находиться рядом с ним было мучительно, хотелось, чтобы все поскорее кончилось, ведь ничего уже нельзя было изменить.
- Вот здесь, - кивнула я на остановку, автобус только что отошел, и она была пуста.
Саша притормозил, вышел, помог выбраться мне и отнес на скамейку. Наверное, он тоже хотел, чтобы все поскорее закончилось. Я привалилась спиной к пластиковой перегородке, а он положил мне на колени мобильный и пошел к машине.
- Саша, - позвала я, испугавшись, что он сейчас уедет. Он молча вернулся. - Знаю, как это глупо, - усмехнулась я. - Поцелуй меня на прощание.
Он наклонился ко мне, и совсем рядом я увидела его глаза. И от этого взгляда мне стало не по себе.
- Сентиментального прощания не будет. Враги, значит, враги. Удачи, милая.
Он быстро вернулся к машине и уехал. А я пялилась в пустоту, пока подоспевшие пассажиры не стали коситься на меня. Потом набрала номер Вешнякова.
- Артем, - позвала я. Он вроде бы обалдел, затем заорал мне в ухо:
- Ольга, ты... Господи.., мы ж тебя.., ты где, твою мать?
- На остановке.
- На какой еще остановке?
- Да хрен ее знает. Сейчас спрошу. Граждане, - заголосила я. - Что это за остановка?
- Улица Тимирязева, - испуганно ответила какая-то женщина.
- Слышишь, что народ говорит?
- Слышу, я сейчас...
Он подъехал минут через пятнадцать, за это время прошли два автобуса, и я опять осталась одна, по-прежнему пялясь в пустоту. Вешняков выскочил из машины и бросился ко мне. Мы обнялись, он засмеялся, а по лицу его катились слезы, но он их не замечал.
- Вешняков, хочешь, умное скажу?
- Валяй.
- Люблю я тебя.
***
В больнице мне выделили отдельную палату и приставили у дверей охрану. Скучать мне не давали, с утра до вечера шли косяком посетители. Дед рвался дежурить по ночам, я едва отговорила его, сославшись на то, что в ближайшее время умирать не собираюсь. Ритка принесла в сумке Сашку, и он счастливо устроился на постели рядом, пока не явилась медсестра и с возмущением не выгнала его вместе с Риткой. Наведывались, конечно, и следователи, хотели знать, кто меня похитил из больницы и как я оказалась на остановке. Тут я им ничем помочь не могла, раз все это время пребывала в беспамятстве и очнулась как раз на этой самой остановке. Лечащие врачи окончательно все запутали, засвидетельствовав, что помощь мне оказали квалифицированную, так что выходило: выкрали меня, чтобы подлечить. Все это вряд ли ментам понравилось, но пришлось проглотить.
Вешняков и Дед тоже вопросы задавали, но у меня и для них был тот же ответ. Лялин ничего не спрашивал, похлопал меня по руке и сказал:
- Выглядишь расчудесно.
- Брось врать-то.
- Может, для кого-то и не очень, но я б тебя и такую полюбил, прямо сейчас.
- С любовью незадача. Боюсь, на некоторое время сексуальный боец из меня никудышный.
