- Конечно.
- Тогда назови причину, по которой мне захотелось бы тебя найти? - усмехнулась я.
Голос Лукьянова стал вкрадчивым, а у меня появилось чувство, точно сам дьявол стоит рядом и тихонько нашептывает в ухо.
- А ты подумай.
- Наверное, я недостаточно сообразительна.
- Даю подсказку. Семимесячные дети довольно живучи.
- Чушь, - сказала я резко, но под ложечкой противно засосало.
- У твоего сына гены хоть куда: мама живучая точно кошка и папуля не подкачал.
Он сказал 'сын', и все поплыло перед глазами, хотя я знала, этого не может быть. Этого просто не может быть.
- Ты сейчас все это выдумал?
- Нет, что ты, гораздо раньше. Зачем, по-твоему, я выкрал тебя из больницы?
- Если верить твоим словам, для того, чтобы быть рядом.
- Конечно. Как один из вариантов вполне годится. Хороший игрок всегда имеет несколько.
- Разумеется. Только в твою игру я не стану играть, Саша. Мой ребенок умер.
- Возможно. Но ведь сомнение уже возникло?
- Саша... - начала я и запнулась. Я могла произнести слова, что вертелись на языке, а могла промолчать. Что бы изменилось?
Он засмеялся и спросил:
- А чего ты ждешь от врага? Сострадания?
- От тебя ничего. Считай моего ребенка утешительным призом. Ты подарил мне собаку, а я тебе своего сына.
- Храбришься, милая? Это ненадолго. Знаешь, какое у тебя сейчас лицо? Бледное до синевы, и жилка бьется под глазом, рот приоткрыт, потому что дышать нечем, а глаза.., обожаю твои глаза. - Я повернулась к зеркалу и невольно усмехнулась. - Ну, так что, милая? Раз, два, три, четыре, пять, выходи меня искать.
- Мне запретили играть с плохими мальчиками и вообще сегодня оставили дома.
- Не расстраивайся. Завтра будет новый день, и все изменится. Сладких снов, детка.
Он повесил трубку, а я заметалась по комнате. Он сказал 'твой сын'. Это ничего не значит. Он мог еще раз заглянуть в мою медицинскую карту, но он это сказал, и я готова была поверить.
- Этого не может быть, - повторяла я, вышагивая от окна к двери, несколько шагов в одну сторону, поворот и несколько шагов в другую. Шаги все быстрее, движения все резче. - Этого не может быть. Ребенок не мог выжить. Это бред.
Я схватила вазу со стола, швырнула ее на пол, вслед за ней туда полетели другие вещи. Я крушила все вокруг себя и орала:
- Этого не может быть!
Орала в голос, под испуганный лай Сашки, но не могла заглушить тихого шепота в душе: 'А вдруг?'
С тех пор каждую ночь звонил телефон, я снимала трубку и слышала, как плачет ребенок. В четверг я не выдержала и поехала в клинику, хотя запрещала себе даже думать об этом. Я могла попросить Лялина навести справки о ней, и это было бы первым шагом на пути к безумию. Чтобы не спятить, я должна забыть об этой клинике, но вместо этого я поехала туда.
Шел обход, и меня попросили подождать в приемной. Я устроилась в кресле и огляделась. Здание небольшое, бывший детский сад, территория огорожена, в прошлый раз мы покинули клинику через дверь, выходящую на север, она была напротив калитки, там, в переулке, стояла машина. Центральный вход в противоположном направлении, ворота открыты, перед входом небольшая площадка для машин.
Наконец появилась женщина, кивнула мне и повела в кабинет.
- Слушаю вас.
- Я бы хотела поговорить с хозяином клиники. Это очень важно.
- Я готова помочь вам. Собственно, что случилось?
- В октябре в клинике у вас лежала женщина... - Я знала, что все это бессмысленно, что хозяин не ответит на мои вопросы, а никаких записей нигде не будет, ни одного свидетельства, что я была здесь.
- Да? Как ее фамилия?
- Ее привезли без документов. - В лице врача ничего не изменилось. - Я бы очень хотела поговорить с ним.
- С Олегом Сергеевичем?
- Да.., думаю, да.
- Боюсь, что это невозможно, - поджала она губы. - Ужасное несчастье. Он погиб три недели назад.
