В период работы группы, организованной в госпитале в качестве переходной группы для
пациентов, практически готовых к выписке, в отделении было совершено самоубийство
(не члена группы). Вот что произошло на следующем сеансе.
Пациенты обсуждали, кто из них где находился в тот момент, когда произошло
самоубийство, как они впервые услышали о нем. Они свободно делились при этом своими
чувствами страдания и страха, а также гнева на сотрудников госпиталя за то, что они не
сумели предотвратить несчастье. Кто-то спросил психотерапевта: 'А что же вы? Что вы
чувствуете?' Психотерапевт сказал: 'Но ведь это, кажется, не относится к теме
обсуждения?' Один из пациентов злобно ответил: 'Для нас одни правила, для вас —
другие'. После этого группа погрузилась в гневное молчание, продолжавшееся
оставшиеся двадцать пять минут сеанса.
В обоих этих эпизодах поведение психотерапевта было ошибочным. Отказываясь
поделиться какой-либо информацией о своих чувствах (что можно было сделать на основе
разумного суждения о том, чем приемлемо делиться, а чем нет), психотерапевт в первом
эпизоде показывает себя как неотзывчивый и, возможно, безразличный человек. Во
втором эпизоде он, по-видимому, нарушил цредшествовавшую группе норму, которая, возможно, никогда явно не проявлялась, но тем не менее была в силе, что-то вроде:
'Когда обрушивается несчастье, мы должны быть едины'. Фактически, он отказался
разделить боль пациентов и не захотел проявить человеколюбие. Возможно (хотя точно
сказать нельзя), он предстал холодным клиницистом, которому на самом деле все
безразличны (позиция, способная внушать и гнев и страх одновременно).
В жизни людей вне группы также происходят события, и когда эти события приобретают
характер кризиса, они могут быть принесены в группу и потребовать особого внимания
ведущего, а также остальных
ее членов. От них будут требовать оказания какой-либо помощи. Например: В группе жен заключенных Шейла пришла на сеанс в подавленном и злом настроении.
Она сказала, что ее мужу было отказано в ожидаемом досрочном освобождении. Шейла
так рассчитывала на его возвращение, надеясь, что он сможет найти работу, и чувствуя, что до того времени она сможет как-нибудь справиться со своим одиночеством. Теперь же
все ее надежды рухнули, и она не знает, как ей жить дальше. Все ее заявления были
адресованы социальному работнику, как будто остальных вовсе не существовало.
Шейле потребовалось время и место, чтобы излить свои чувства, найти способ собраться с
силами и справиться со своим разочарованием. Социальный работник испытывал желание
