В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

на запрос из ЦК, тогдашний 1-й секретарь обкома Ф. М. Прасс, как мог, смягчал вину перспектив­ного работника, напоминал о его фронтовом прошлом, перечислял научные заслуги и общественные нагрузки. «Недостатки в его пове­дении, отмеченные выше, являются следствием недостаточной вос­

201

питанности тов. Горового, переоценки им собственных знаний, и он их, несомненно, преодолеет»¹.

В связи с этим грубые нападки, с которыми Горовой набрасывает­ся на Льва Кертмана, выглядят актом психологической самозащиты. Глубоко уязвленный несправедливыми обвинениями, Ф. С. Горовой, быть может, не задумываясь об этом, стремится передвинуть их на другого, более слабого. Здесь на память приходит любопытная гипо­теза Н. Вольского, касающаяся распространения антисемитизма, его индукции: юдофобами обыватели становятся от страха перед погром­щиками: «Значительная часть самых рьяных антисемитов состоит из трусоватых 'интеллигентов' русско-еврейского происхождения. <...> Трусость вовсе не предохраняет от жестокости, напротив, очень часто именно она служит подспудным мотивом для экстремизма и безудержной жестокости»². Уберем национальный момент, и мы об­наружим подобную ситуацию. Обвиненный в троцкистской контра­банде Ф. С Горовой, обличает своего коллегу в политических грехах, делая это с большевистской прямотой, неистовостью и страстью. Он больше не отщепенец, он снова в строю,