улицу и битый час в темноте спрашивает прохожих, не они ли хотели купить у него эту собаку. Третий, находящийся в преклонном возрасте, получает на дом извещение из кожно-венерологического диспансера с требованием незамедлительно пройти соответствующее обследование. К пожилой адвокатессе в консультацию приходит нетрезвый гражданин и предъявляет рекомендательное письмо от Старкмета с любезным предложением взять этого гражданина в мужья. Е. А Старкмет был мизантропом: людей он не любил, в особенности стариков. Как-то позвонил матери своего сослуживца и сообщил, что ее сын ночевать не вернется, «так как взят органами МГБ».
Со временем шутки становились все злее, все оскорбительнее. Их мишенью становятся исключительно члены президиума областной коллегии, по преимуществу сверстники Старкмета. В его розыгрышах явно ощущался привкус провокации, вроде бы еще не политической, но уже угрожающей. Любовные записочки, оставленные в кармане пиджака; намеки на внебрачные связи. То, что в иной ситуации оставалось бы банальной сплетней дурного пошиба, в советской атмосфере начала пятидесятых годов приобретало иной смысл — моральной и профессиональной дискредитации. В перечне партийных проступков супружеская измена (или как тогда писали в протоколах, сожительство с посторонней женщиной) считалось одним из самых тяжких, в отличие, например, от злоупотребления спиртными напитками. Получив информацию о внебрачной связи кого-то
