книгами и несколькими ноутбуками в подарок. Более полный информпакет отправили фельдегерскй почтой в Москву для личного ознакомления верховному руководству. Вот здесь-то кремлёвские вожди задумались по-настоящему. Вместо лихого наскока перед ними развернулась перспектива второй, на этот раз политической, Финляндии.
Просачивание информации остановить было невозможно, с этим согласился даже товарищ Берия. Дошло до того, что уже в конце июля в нелегальном обороте начали появляться первые образцы вывезенных из Харькова лекарств, фонариков и колготок. Самым неприятным сюрпризом стало появление в кругах московской богемы и красного чиновничества маленьких видеоплееров, размером меньше детской ладони. Кроме самого факта неконтролируемой НКВД контрабанды, серьёзным ударом по репутации 'органов' стало содержимое этих 'подарков из будущего'. Умело подобранная антисоветская пропаганда - книги и фильмы о гражданской войне и коллективизации, голоде в Причерноморье и на Кубани, наконец, о причинах первоначальных поражений СССР в грядущей войне и о бесславном закате социалистического государства. Последнему пункту было уделено особое внимание - было расписано буквально пофамильно - кто, когда и как жил в советском руководстве, что делал и что получил в обмен на неслыханное предательство. К тексту прилагались фотографии и короткие кинофильмы, красочно иллюстрирующие заданную тему. Срочно проведённые оперативно-розыскные мероприятия позволили изъять всю харьковскую контрабанду, но мрачные сведения уже пошли гулять по советской стране. Достоверности добавлял способ их передачи - не на заурядной бумаге, а немыслимыми в сороковом году техническими средствами. Только истинные коммунисты могли выдержать искушение возможностью хоть что-нибудь узнать о грядущем и своевременно информировать органы внутренних дел о произошедшей антисоветской провокации. Но их оказалось очень и очень мало, что в очередной раз подтвердило мудрую мысль товарища Сталина об усилении классовой борьбу по мере продвижения к социализму.
То, к чему в итоге пришли обе высокие договаривающиеся стороны, можно назвать статусом 'свободно присоединившегося государства' для Харькова или ассиметричной конфедерацией. Юридическая лазейка была найдена в статье о возможности присоединении к Союзу ССР новой республики, никак не регламентирующей время этого самого вступления и возможные переходные формы государственности. Под это дело Харьковские власти быстро провели Съезд представительных органов власти перенесённых территорий, включая белгородчину, и провозгласили создание Слобожанской Республики - кандидата на вступление в братскую семью советских народов, семнадцатую по счёту. В далёком и светлом будущем, разумеется. Многие статьи в договоре были составлены так, что непонятно было, кто к кому должен приспосабливаться - то ли Харьков к Союзу, то ли СССР к попаданцам. Называлось это красивым термином 'взаимное согласование законодательной базы' и требовало много-много лет на её выполнение.
Фактически, это было гораздо больше, чем имел Харьков даже в независимой Украине. Одна собственная денежная система чего стоила! Не мудрствуя лукаво, валюту назвали простенько и со вкусом - евро. Не стоило вводить в искушение Советский Союз, выпуская в обращение эрзац-рубли или бросающую вызов единству народов незалежную гривну. Выпавшая из реальности денежка грядущего Евросоюза была вполне нейтральна и поддерживалась необходимой банковской инфраструктурой. По Харькову сразу же стали гулять шутки и анекдоты на тему решительного вхождения в карман старой Европы, больше смахивающего на посмертное ограбление с присвоением всех авторских прав на беспощадно умыкаемое имущество. С хохляцкой хитровыдуманностью и истинно русским размахом.
Делегация из наркомфина, возглавляемая лично товарищем Зверевым, весь август безвылазно провела в Харькове, помогая настраивать финансовую систему. Да, в этом вопросе потомки охотно учились у предков - запутанная и невероятно громоздкая система налогообложения была упрощена до практически одномерного состояния. Даже СССР не смог приблизится к этому идеалу. От всего неимоверного количества налогов республиканскими властями было решено оставить только два - многоуровневый налог на транзакции, взимавшийся с каждой операции физического или юридического лица, и подушевой налог фискальный сбор, ежемесячно выплачиваемый каждым дееспособным жителем непенсионного возраста или юридическим лицом в бюджет государства. Таможенные ставки регулировались отдельно. Сходство с советской системой эпохи сталинского расцвета было очень велико - основные сборы давал налог с продаж, как бы он не назывался и не собирался. Конечно, так регулировать денежное обращение возможно только в том случае, если расчётная система целиком умещается в государственном кармане. На территории Республики это обеспечивалось ОРС - Объединенной Расчётной Системой - слившей в одно целое оставшиеся на попаданской территории процессинговые центры Visa и Mastercard. На каждого республиканского жителя там завели три мастер-счёта и шесть дополнительных. Нулевой первый регистр шестнадцатизначного счёта одновременно служил признаком идентификационного кода, фактически заменившим удостоверение личности. Планировалось постепенно отказаться от бумажных документов и перейти на универсальный носитель личных данных - чиповую банковскую карту с фотографией владельца. Подобный информкоммунизм вызвал всплеск неподдельного энтузиазма у советских финансистов, заваливших Кремль предложениями ввести у себя что-нибудь подобное. Даже полное отсутствие необходимой инфраструктуры их не останавливало. Нет - значит надо сделать! Одной группой сторонников иномирных пришельцев среди набирающего силу технократического слоя советской бюрократии стало больше.
Собственно, любой контакт с советскими властями и гражданами строился на таком 'двухэтажном' подходе. Помимо решения чисто практических проблем в голову гражданина СССР потихонечку-полегонечку закладывалась мысль о неизмеримых возможностях дальнейшего сотрудничества. Не смотря, а зачастую с использованием всех различий в социальном строе, психологии и образе жизни. Только и во благо страны победившего социализма. Залогом такого легко прогнозируемого успеха являлось сохранение самобытности попаданцев, без этого ничего стоящего достичь бы так и не удалось.
В общем, нечто подобное сработавшей в реальной истории западной пропаганде. Все эти 'конвергенции', 'сосуществование двух систем', 'разрядке' и прочее, на что так легко клюнули граждане СССР семидесятых-восьмидесятых, даже входившие в ЦК и политбюро коммунистической партии. Глупо обвинять Запад в успешном выполнении столь коварно задуманных планов. В конце концов, в по итогам борьбы всегда виноват проигравший. Как бы он потом не оправдывался в мемуарах и интервью победителям.
Злая ирония для СССР была в том, что плановое хозяйство смогло уступить группе таких же плановых структур, но действующих в свободной конкуренции друг с другом. Как оказалось, эффект масштаба имеет всё таки свои пределы, весьма гибельные для безоглядно уверовавших в силу его синергии.
Уже к концу лета настроение советских переговорщиков изменилось весьма сильно и в лучшую для республики сторону. Исчез безоглядный напор и большевистский задор в усталых глазах, появилось больше конкретных вопросов об улучшении социалистического хозяйства. Попаданцы согласно кивали и всячески поддакивали, обещая любую разумную помощь. Даже в вопросе построения коммунизма собственными капиталистическими силами.
Вброшенный в самый верх советской иерархии вирус сомнения начал свою незаметную работу, постепенно готовя почву для перевода СССР на более разумные рельсы. Разумеется, это не могло не встретить противодействия, пока тихо копившегося под спудом успешного сотрудничества. До вскрытия такого нарыва оставалось не более двух-трёх месяцев.
Торжественное собрание, посвящённое двадцать третьей годовщине октябрьской революции, как обычно, организовали вечером шестого ноября в Большом театре. Гости съезжались и сходились в центр празднично украшенной Москвы, удивляясь произошедшим за год переменам. Часть приглашённых могла сравнить вид из окна машины или другого средства передвижения с урбанистическим пейзажем двухлетней давности. Чем дальше в прошлое уходил базис сравнений, тем меньше гостей восхищались переменами лика столицы. Количество таких партийных и хозяйственных кадров, отмеченных постоянным доверием, уменьшалось в геометрической прогрессии с каждым уходящим в прошлое годом. Постоянная ротация чиновников и передовиков производства каждую осень выводила в Москву добившихся успехов провинциалов, давая им шанс закрепится в правящей пирамиде. Пусть даже на самых маленьких её этажах.
