меня за свою?
Слава лишь пожал плечами, не объяснять же ей то, чего сам не понимаешь. Знание не всегда требует понимания. Откуда-то он знал, что меч, он же 'проводник', продолжает всасывать магическую энергию, словно пылесос. Более того, скорость выкачивания увеличилась в разы. Просто концентрация данной энергии в местных локациях настолько высока, что 'проводнику' уже не требуется размениваться на всякую мелочь вроде маленькой ведьмы с ее слабеньким магическим полем.
Куда проводник перекачивал энергию? За счет чего создавалась разность потенциалов? И за каким, собственно, хреном это нужно? Всего этого старлей не знал, да и знать пока не хотел. Как говорится: многие знания — многие печали.
Как человек военный, к тому же невысокого звания, он довольно легко мирился с отведенной ему ролью. По всему выходило, что это роль пешки. Пешка может двигаться только вперед. Она не ведает и не должна ведать, куда и зачем ее двигают. Знания такого рода ей только повредят, ведь, как известно — пешками легко жертвуют. Да, она может рубить куда более могучие фигуры, но только при определенных обстоятельствах, которые зависят как от везения, так и от таланта игрока. Повезет — дойдешь до края доски и станешь ферзем (или кем тут становятся?). Не повезет — сгинешь где-нибудь по пути, так и не узнав, то ли тобой пожертвовали во имя неведомой великой цели, то ли просто зевнули по невнимательности. Кто там кричит, что мечтает стать героем? Плюньте тому в его бесстыжие глаза или пожалейте, в зависимости от того врет он или заблуждается. Стать неизвестным героем чужой войны — хуже участи не пожелаешь.
— Вот где надо бояться, — прервал его размышления голос Маат. Тон ее был равнодушным, что не вязалось со смыслом сказанного. Осмотревшись на местности, старлей понял, что так оно и есть. За очередным поворотом, реку встречала холмистая гряда, разбивавшая единое русло на множество рукавов. Лучшего места для засады не придумать — куда не сверни, всюду узкие протоки омывающие россыпь небольших островков представляющих собой заросшие лесом холмы. По берегам сплошным зеленым валом тянулись кусты — хоть роту в них укрой, хрен заметишь. Некоторые протоки сплошь заросли кувшинками. Похоже, течение там было совсем медленным. Слава почувствовал, как тревога занозистой спицей проникает в сердце.
— Здесь пришлые бандиты на старателей засады устраивали, — спокойно рассказывала девушка, — чего корячиться, амулеты собирать? Напал, убил, забрал и все дела. Дело прибыльное. По меньшей мере, две трети идиотов во время драки укокошат — вся добыча оставшимся. Нормально для тупых самцов.
— Феминистка, блин! — не выдержал Слава.
Маат покосилась на него, но спрашивать объяснения незнакомого слова не стала.
— Надеюсь, хэку не успели сюда добраться, — пробормотал старлей. — А если успели?
— Ну… — девушка пожала плечами, но по выражению ее лица Слава понял: 'Тогда кранты нам!'
— Ладно, — терпеливо начал он, — будем надеяться на лучшее, но исходить из худшего. В связи с этим… что ты предлагаешь? Может нам пристать к берегу и осмотреться, через этот твой Верхний мир?
— Если они здесь, это будет для них лучшим подарком. А если нет, то мы потеряем время, — сказав это, Маат приняла задумчивый вид и замолчала. Слава терпеливо ждал. — Вот, что… — снова начала она, — уже вечереет, а вечером здесь всегда туман. Можно попробовать проскочить. Даже если Рыжие здесь, у них не было времени разобраться в этом лабиринте, а я знаю пару хороших проток… Если повезет, проскочим.
Глядя на зеленеющие впереди холмы, распластавшиеся по горизонту на добрый километр, старлей подумал: 'А ведь девчонка, пожалуй, дело говорит! Чтобы все тут перекрыть — дивизия понадобится, а Рыжих не больше сотни. Может проканать'. А вслух сказал:
— Слушай, откуда ты все тут знаешь?
Она хмыкнула, что видимо должно было означать: плавали — знаем!
*****
Солнце еще золотило верхушки холмов, когда над рябой, потемневшей поверхностью воды появились первые языки тумана. Легкие, как вуаль, они струились над рекой. Не входя в прибрежные заросли, не сливаясь с ними, плыли по течению. Понемногу густея, сизые клочья тумана превращались в сплошную завесу, затопляя заросшие берега. Постепенно, все обозримое пространство реки оказалось покрыто колышущейся белой пеленой. Она оторачивала розовые от солнца высокие берега.
'Красиво, черт возьми! Прямо молочная река с кисельными берегами!' — подумал Слава, перед тем как стена тумана накрыла их с головой. Сразу стало холодно и сыро. И ничегошеньки не видно уже в пяти шагах. Плот тихонько плыл к заранее выбранному участку речной дельты. Роль движителя исполнял старлей с шестом, штурманом была Маат, полушепотом отдающая команды, с какой стороны и с какой силой толкнуть шестом. Каким образом юная ведьма угадывала направление в этом непроглядном молоке, для Славы оставалось загадкой, но держалось она уверенно, и старлей счел за лучшее положиться на ее неведомое чутье.
Протока, выбранная девушкой, была узкой и извилистой, но, по словам Маат, именно ее русло было самым чистым и свободным от препятствий.
Плыли очень медленно, повинуясь еле заметному течению. Иногда останавливались в заводях и подолгу чего-то ждали затаив дыхание, потом опять двигались вперед. Постепенно сгустились сумерки, и Слава перестал видеть даже собственные руки. Тут даже ведьма спасовала, предложив подождать, пока взойдет луна и немного рассеется туман.
Луна вскоре взошла. В ее свете, туманная пелена переливалась перламутром, струилась белыми фестонами, образуя из них смешанные с темнотой узоры.
На вопрос Славы, почему бы не оценить обстановку с помощью Верхнего мира, ведьма шикнула на него, велев заткнулся и не мешать. Но потом, смилостивившись, объяснила, что шаманы хэку наверняка уже знают про нее и если они тут, то по самому ничтожному возмущению сразу же отследят их местоположение. Славе было несколько обидно, что какая-то соплячка тут раскомандовалась. Но с другой стороны, он видел ведьму в деле и догадывался, что зря она строжиться не будет. Сказано молчать, значит надо набрать в рот воды и положиться на ее внутренний навигатор. Оставалось только прислушиваться. Но звук в тумане тоже обманчив, даже вода под плотом плескалась, то громко, будто под самым носом, то глухо, словно вату в уши вставили. Они двинулись вновь. Местами протока сужалась настолько, что ветви, росших на берегу деревьев то и дело выступали из темноты, пугая путников своим неожиданным появлением. Они скребли по мачте, норовили попасть по лицу, затем снова таяли в зыбкой пелене.
Плот медленно, но неуклонно продвигался вперед, сквозь редеющий туман стали видны звезды, а Маат повеселела. По-видимому, Рыжие все-таки не сумели или не захотели их преследовать, объяснила девушка причину своей радости, во всяком случае, они ничем себя не проявили и ведьма не обнаружила никаких свидетельств их пребывания в дельте. На вопрос Славы, каких именно свидетельств она не обнаружила, и сколько им еще тут петлять, ведьма ответила в своей обычной грубой манере, мол, каких надо таких и не обнаружила, а петлять им осталось не больше крайны. Дальше чистая вода до самого Грозового леса.
Что за Грозовой лес такой, Слава спросить не успел.
Откуда-то из темноты донесся крик:
— Господин рыцарь! Эй!
Маат со Славой, аж присели от неожиданности.
— Господин рыцарь… — продолжал надрываться невидимый крикун. — Валад! Слышите меня? — голос казался знакомым, но туман искажал тембр.
— Это я, Щепа! Господин рыцарь, слышите меня?
Опаньки! Беглецы переглянулись. Ведьма показала Славе кулачок, а потом прижала указательный палец к губам.
— Господин Валад, помогите нам! — кричал Щепа. — Со мной господин капитан Этт… он ранен, нам нужна ваша помощь! Проклятые гнались за нами…мы с ними дрались… все погибли, только нам с капитаном удалось оторваться! Мы задержали их, но капитана ранили, и теперь он не может идти! Если вы нам не поможете, он погибнет! — в голосе дружинника было столько мольбы, что в душе у Славы, что-то дрогнуло.
