Витька кивнул, а Ирка усмехнулась и независимо заявила:
— А еще говорите, что вы уже выросли!
После ее слов Витька как-то сразу сник. Ему тоже показалась нереальной вся эта затея с Байкалом. Ирка ушла, Владик еще что-то придумывал, но Витька уже почти не слушал.
— Пойдем спать, — хмуро решил он. — Завтра поговорим.
Разумеется, так все и вышло — просьба ребят вызвала целую бурю. Родители отказали наотрез.
— Это невозможно! — говорили они и выдвигали те самые возражения, которые вчера обсуждали ребята.
Ирка, Витька и Владик оборонялись как могли. Они наперебой пытались объяснить родителям, что в поездке на научную станцию нет ничего ужасного. Но родители и слушать не хотели их объяснений.
Все бы закончилось очередной победой взрослых, если бы не дядя Веня. Он решительно принял сторону ребят:
— На станции работа всем найдется. Будут мне помогать. Чего им в городе сидеть?
— Нет, Веня, ты мне объясни, — просила Витькина мама. — Тебе-то эта морока зачем? Брать ответственность за троих шалопаев?
— Почему ты уверена, что они шалопаи? Дети как дети. К тому же мои племянники.
— Своих детей у тебя нет, ты не знаешь, как это сложно!
— Но ведь они уже большие, — дядя Веня подмигнул ребятам. — Они ни на шаг не будут от меня отходить. Правда, орлы?
— Правда! — хором ответили все трое.
Иркина мама махнула рукой:
— Им верить нельзя. Они сейчас тебе все, что угодно, пообещают, только бы на Байкал выбраться.
— Витька, например, не умеет плавать, — поддержала ее Витькина мама.
— А в Байкале никто купаться не будет. Там вода для купания холодная. Странные вы какие-то! Неужели вы сами в детстве не мечтали о такой поездке?
— Мало ли кто о чем мечтает в детстве!
— Но у вас ведь не было дяди-охотоведа, а у них есть. Почему же не воспользоваться такой удачей.
— Ты считаешь это удачей? — с сомнением спросила мама Владика.
— Считайте, что ваши дети на две недели поедут на курорт. Научная станция ничем не хуже любого дома отдыха. Она маленькая, но очень комфортабельная. Там даже небольшой зимний сад с пальмами имеется. И телевизор есть, — это дядя Веня сказал специально для папы Владика.
Все решила бабушка. Она молча слушала всю перепалку, а потом сказала:
— Помнишь, Веня, в детстве ты хотел пойти в какой-то поход на несколько дней, а я тебя не пустила, потому что боялась, что тебе будет тяжело?
— Помню, — кивнул дядя Веня.
— Я потом об этом всегда жалела.
— Почему?
— Может быть, ты бы сходил тогда в поход, хлебнул бы всех прелестей туристской жизни и не мыкался бы сейчас по палаткам да по научным станциям.
Дядя Веня рассмеялся:
— Не думаю. Поход не отбил бы у меня страсти к путешествиям. Такой уж я неугомонный.
— В общем, пусть ребята едут с тобой. Не понравится — вернутся. До города не так далеко, привезешь их обратно.
Колонна арестантов двигалась по пыльному тракту.
— Сибирь — это край света, — сказал кто-то рядом с Черским.
— Дальше солнца не ушлют, — ответил другой арестант.
— Сибирь — вовсе не край света, — откликнулся третий. — Я — ученый, биолог, и могу вам сказать с совершенной уверенностью, что Сибирь — интереснейшая земля, малоизученная, таинственная.
— Нам бы твою уверенность, барин, — вздохнул первый арестант.
А второй ухмыльнулся:
— Ты, барин, будто не в ссылку, а на именины идешь.
Черский с интересом посмотрел на биолога и произнес:
— Позвольте представиться — студент Виленского университета Ян Черский.
— Душевно рад знакомству, — лучисто и тепло улыбнулся ученый. — Александр Чекановский, ссыльный повстанец, как и вы.
Впервые за долгие дни этапа Черский улыбнулся. От Чекановского шли спокойствие и уверенность. Казалось, что он действительно всего-навсего совершает увеселительную прогулку, а не отправляется в суровый край на вечное поселение.
— О, прошу прощения, мой друг! Поглядите! Это сибирская разновидность клена.
Чекановский покинул колонну и сорвал несколько листьев.
— Куда! — тут же раздался окрик конвоира. — А ну, вернись на место!
Чекановский вернулся и протянул Яну листочек:
— На все надо смотреть с надеждой и радостью, мой друг. Сибирь — еще не край света, а ссылка — еще не конец жизни. Да и потом, если бы не приговор, когда бы я увидел своими глазами Сибирь? Скорее всего, никогда. Надо благодарить судьбу за то, что она поспособствовала этому путешествию.
— Такому взгляду на тяготы судьбы можно только позавидовать, — с уважением ответил Черский.
Чекановский рассмеялся:
— Какие ваши годы, Ян! Вы еще научитесь получать от жизни подарки.
— В штрафной роте? — невесело улыбнулся Ян.
— И в штрафной роте тоже.
— Не подумайте, что я жалуюсь, но блестящему молодому дворянину, подающему большие надежды, в совершенстве знающему пять языков, все-таки сложновато вот так резко опуститься на дно.
— А кто вам сказал, что ссылка — это дно? Если вы подаете надежды, то начинайте их оправдывать.
— Каким же образом?
— Служите науке.
Слова Чекановского прозвучали абсурдно. Служить науке, отправляясь в штрафную роту?
— Да-да, именно, — Чекановский словно прочел мысли своего молодого собеседника. — Служить науке, исследовать новые земли, делать открытия, двигаться, не сдаваться судьбе и обстоятельствам. Простите, мой друг! — И Чекановский снова вынырнул из колонны.
На этот раз он поднял какой-то камешек. Конвоир, плосколицый, рябой солдат, вышел из себя:
— Эй, ты! Еще раз покинешь колонну, велю заковать тебя в кандалы!
— Но это прекрасный образец кварца!
— Я вот тебе дам образец!
Чекановский сунул камешек в карман арестантской куртки и сообщил Черскому:
— Я ведь за всю дорогу умудрился собрать целую коллекцию. На досуге надо будет описать ее.
— На досуге? Странно слышать это слово — досуг. Тут бы живым дойти.
— Дойдем, — заверил Чекановский. — Дойдем, не сомневайтесь.
— Как жаль, что ссылку отбывать в разных местах придется. Меня отправят в штрафную роту, вас — на поселение в Иркутск. Мне будет очень не хватать вашего жизненного упрямства.
— Я всегда надеюсь на лучшее, мой друг. Жизнь часто приносит встречи. Гораздо чаще, чем разлуки. Буду рад повстречать вас когда-нибудь.
