— Хотите сказать, что я мог пропустить сегодня что-то?
— Так может такое быть или нет?
— Может. — Штойперт поднес флягу снова к губам и, свистнув пустотой внутри, воззрился на нее удивленно. — Простите… — пробормотал он растерянно и виновато, возвратив ее Райзе; тот отмахнулся. — Да, такое может быть, — повторил эксперт, глядя на свои подрагивающие пальцы. — Если кто-то намеренно пожелал это скрыть. Если с их стороны работает свой эксперт, который, предполагая появление кого-либо, подобного мне, озаботился сокрытием следов.
— Стало быть, и такие следы можно замести?
Тот кивнул — молча, прикрыв глаза и переводя дыхание осторожно и преувеличенно спокойно. Щеки у Томаса Штойперта были цвета грязного известняка, а под глазами поместились синеватые круги, точно бессонных ночей у него за спиною осталось великое множество, и с ними чередовались голодные полные забот дни; Курту даже почудилось (или вправду так?..), что выпускник особого курса даже изрядно потерял в весе за этот день.
— Если же вы имели в виду мои недостаточные умения или небрежность, — тихо добавил он, все так же не открывая глаз, — то… Как бы вам это объяснить… Здесь не умение главное и не внимательность; если никто не мешает, этого не ощутить нельзя. Невозможно не уловить. Как вонь. От напряжения внимания и тренированности не зависимо.
— Однако ж, — не унимался Ланц, — когда нынче ночью вы, майстер эксперт, ехали через Кельн — ведь вам же, прошу прощения, не смердело?
— Это… — Штойперт открыл таки глаза, но на собеседников не смотрел, устремив взгляд в стену против себя. — Это… не всегда в работе; иначе и жить было бы невозможно — весь мир полон подобных следов, так можно было бы и с ума сойти. Бывает, конечно, что накатывает внезапно, мимовольно, однако такое большая редкость. Когда появляется необходимость, надо настроиться, попросту разрешить себе это чувствовать, и тогда идет уже само… Просто поверьте мне на слово. Если б
— Это было в городе, — с нажимом выговорил тот, и эксперт поднял к Ланцу взгляд почти озлобленный, выдавив с усилием:
— Мне Знак дали не за красивые глаза, майстер инквизитор. Повторяю вам: нет в Кельне места, где этой ночью произошло бы убийство; этой ночью или в ближайшие дни. Я понимаю, чего могут стоить мои слова в вашем деле, посему, если я говорю, что за что-то отвечаю — я головой ручаюсь за это. Все, что я ощущал — следы сильные, но застарелые, осязаемые лишь из-за того,
— Магистратская тюрьма, — повторил Курт, не дав сослуживцу продолжить избиение младенца со Знаком эксперта на шее; Штойперт кивнул. — Это ясно: там, я полагаю, и сейчас кто-нибудь испускает дух. Что еще? Площадь — это было давно; то, что доносится из старых кварталов — события постоянные, посему от них будет веять чем-либо подобным всегда, я верно понял?
— Если
— Ты понял верно. Porro[60]: Друденхаус… Хм. Я просто промолчу. Теперь — пустырь; та же история. Университетские головорезы разрешают там свои споры, стало быть, и это место обречено также неизменно издавать подобный… odor mortis[61] . Так?
— Все верно, — согласился тот, глядя исподлобья, слегка удивленно сообразительностью обыкновенного следователя относительно вещей столь тонких и открытых лишь избранным; Курт кивнул, поморщась от вновь прострелившей лоб молнии:
— Ясно. И — бойни… Хм… Как-то даже обидно за венец Божьего творения, коли уж его можно спутать с коровой.
— Вам ли, господа дознаватели, не знать, что венец творения временами хуже любого зверя, — по- прежнему тихо пробормотал Штойперт, вновь отведя взгляд и уставясь на свои руки, глядя, как сжимаются и разжимаются его дрожащие пальцы. — Что же до коровы… Не знаю, чему тебя в быдлятнике учили…
— Eia[62], - усмехнулся Ланц; эксперт осекся, и кончики его ушей порозовели, явив собою резкий контраст с серыми щеками.
— Извини, — выдавил он чуть слышно.
— Однако же… — несколько покоробленно усмехнулся Курт, но, тем не менее, распрю продолжать не стал, видя, что собрату по alma mater и без того совестно за сорвавшееся по привычке словцо, коим, судя по всему, особые курсы именовали всех прочих, не удостоенных полученным от Создателя даром. — Так что с коровами?
— Я… кхм… не знаю, чему вас учили на следовательских курсах, однако вот тебе факт: крестьяне стараются не касаться молока или сливок острыми предметами, полагая, что так могут навредить корове. Она, по их мнению, особо чувствительна к тонким материям — обладает чем-то вроде души; ее даже дурными словами не кроют… Масло — режут, да, однако при этом никогда не втыкают нож в кусок острием, только срезают кромкой; ты знаешь об этом?
— Суеверие? — уточнил Курт, уже предвидя ответ, и тот улыбнулся с нескрываемой снисходительностью:
— Да нет. Странно, необъяснимо, однако de factoэто работает. Мало того, в трех случаях из десяти животное захворает, даже если в молоко несколько раз обмакнет нож обыкновенный человек, хотя бы ты сам, в смысле способностей полный ноль…
— … и быдло, — не удержался он, с удовлетворением пронаблюдав вторичное покраснение оттопыренных ушей эксперта.
— Я ведь извинился! И вот что, — всеми силами стремясь скрыть за вызовом в голосе овладевшее им смущение, произнес тот, распрямившись, — хотел бы я знать, как вы там, среди своих, называли нас!
— Maleficanes[63], - пожал он плечами, не замешкавшись. — И, смотрю, не понапрасну.
— Ересь, — подтвердил до сего момента молчавший Бруно, как всегда, пристроившийся в дальнем углу. — Вот где она себе гнездо свила — в самом сердце Конгрегации. Туда бы группу инквизиторов с факелами…
— Костер по ним плачет, — согласился Курт.
— Горючими слезами.
— Непочатый край работы, — сокрушенно вздохнул он и, бросив взгляд на по-прежнему дрожащие пальцы эксперта, примирительно махнул рукой в сторону старших сослуживцев: — Ладно, забыли. Ты еще не слышал, как всех нас без различий именуют дознаватели старой гвардии… Стало быть, если я тебя верно понял, ни из-за одной стены дома ничего подозрительного ты не уловил, ни на одной улице тоже, и это означает, что против нас работает тоже в некотором роде эксперт — только по стиранию следов. Так?
— Я уже это сказал.
— Неужто они, кто бы они ни были, подошли к делу столь серьезно, что загодя озаботились об этом? — со скепсисом проговорил Райзе, разглядывая свою опустевшую флягу. — Допустили ех difinitione[64], что ты запросишь эксперта?
— Или мы ошиблись, и убийства происходят вне стен Кельна? — неуверенно предположил Бруно; Курт тряхнул головой, отмахнувшись от его слов, точно от чего-то немыслимого.
— Нет, — отрезал он решительно. — Из всех данных следует именно такая теория; и если сегодняшний опыт не подтвердил эту теорию — тем хуже для опыта.
— Я не мог ошибиться, — упрямо повторил эксперт. — Если вы убеждены, что жертва не покидала пределов города — примите как непреложную истину, что следы ее и убийцы стерли.
— Стерли следы… — задумчиво повторил Курт, разглядывая пол под ногами и в раздражении постукивая пальцами по столу, морщась от все сильнее разгорающейся боли над переносицей. — И такие следы тоже можно стереть — так ты сказал… Да?
— По-моему, — опасливо вклинился подопечный, — вы пошли гонять по третьему кругу. Да, он сказал, что — так.
— Стереть, — вновь повторил он, вдруг резко вскинув голову к Штойперту, и требовательно уточнил:
