ПРОЛОГ
Леди Колби Мэннеринг мчалась в Моуртон, как будто за ней гнались фурии.
И вправду гнались.
Темные волосы, струящиеся, как флаг, за ее шляпой с маленькими полями, черный костюм для верховой езды, плащ, развевающийся вокруг нее, темные сверкающие глаза, — она представляла собой картину, при виде которой останавливали бойкую торговлю фермеры, разложившие свои товары на продажу.
Мало того, что ее появление и фантастическое зрелище, которое она собой представляла, — высокая и стройная, скачущая верхом на лошади как мужчина, — привлекали всеобщее внимание; леди Колби так сжимала кнут, что не оставалось сомнений: она знает, как им пользоваться.
Городские и деревенские женщины смотрели на нее в изумлении, и глаза мужчин были прикованы к этому фантастическому зрелищу.
— Что она собирается делать? — спросил старый фермер, ни к кому не обращаясь. Вопрос был риторический.
Леди Колби неслась сломя голову прямо на загоны для овец и внезапно остановилась, так что ее лошадь стала на дыбы. Она пристально рассматривала собравшуюся толпу, пока не увидела толстую франтоватую фигуру в гетрах и жакете для верховой езды — лысого человека с красным лицом.
— Пэнэман! — крик леди Колби перекрыл блеяние овец и голоса торговавшихся друг с другом аукционистов и фермеров.
Человек по имени Пэнэман обернулся.
— Ты насильник и развратник, — гневно продолжала леди Колби.
Толпа молча расступилась, оставив Пэнэмана одного.
Леди Колби мастерски орудовала кнутом, заставляя человека плясать как дервиш на горячих углях.
— Ты не будешь блудить с моими людьми, — крикнула она и так вытянула его кнутом, что Аугустус Пэнэман запросил пощады.
Глава 1
— Вы только что выиграли целое состояние, а выглядите как смерть, — рассмеялся сэр Роберт Мортон, не спуская глаз со своего дяди. — Как Вы можете быть раздраженным после такого дня?
Лорд Нэвил Браунинг отпрянул, будто его ударили. В битком набитом зале гостиницы близ Колчестера многие из его лондонских друзей проигрывали и выигрывали крупные суммы денег, наслаждаясь разговорами о мордобое продолжительностью в пятьдесят раундов. Он обернулся и с деланной доброжелательностью хлопнул своего племянника и наследника по плечу.
«В самом деле, чем я недоволен? — спросил себя Нэвил Браунинг. — Почему три тысячи человек могут в истеричном восторге наблюдать за мордобоем, который войдет в историю бокса исключительно из- за своей жестокости, а я, несмотря на все золото в моем кармане, ухожу с оскоминой и со страшной головной болью?»
— послушайте, вы же не собираетесь стать педантом, не так ли? — спросил его племянник. На самом деле под невинным вопросом молодого человека скрывалось растущее беспокойство. Они были не просто родственниками, но и лучшими друзьями; однако в последнее время сэра Роберта все больше и больше беспокоило переменчивое настроение его дяди. Часто молодой человек замечал, что Нэвил, казалось, замыкался в себе, что было так не похоже на него. На него, душу общества, несравненного из несравненных, любимчика всех женщин моложе восьмидесяти из-за своего открытого пренебрежения ко многим условностям и холодной гордости, ставшего объектом зависти каждого, претендующего на роль предводителя.
— Глупец ты, Роберт, — сказал Нэвил после небольшой паузы, возвращаясь к своему столику. Меньше всего Нэвилу хотелось бы, чтобы его личные проблемы выносились на всеобщее обозрение. Он не был человеком, для которого разделенное бремя становится меньше. Никогда не был и никогда не будет.
Кто-то из гостей подошел к их столику поговорить с Робертом, и эта пауза дала Нэвилу время подумать о туче, которая, похоже, в последнее время сгущалась над ним. Конечно, говорил он себе, причина сегодняшнего недовольства — зверская, бессмысленная драка, отчетливо напомнившая ему о крови и дикости Бадайоса. Нэвил встряхнулся. Здесь было не место и не время для таких опасных размышлений.
Нэвил почти обрадовался, когда после того, как друзья Роберта откланялись, к ним подошел, покачиваясь, его молодой двоюродный брат сэр Джеффри Кун. Нэвил был поражен его видом. Уже в двадцать лет озлобленный и испорченный слишком разгульной жизнью, Джеффри был пьян и взъерошен и чуть было не упал, зацепившись за столик.
— Слышал, вы двое выиграли кучу денег, — презрительно усмехнулся Кун, отталкивая прочь руку Роберта. — Чертовски везучи.
— А тебе, я слышал, в последнее время не везет, — усмехнулся Роберт, не в силах скрыть своей радости по поводу чужих неудач.
Джеффри выругался и попытался схватить Роберта за горло. Нэвилу пришлось силой развести их.
— Терпеть не могу этих ребяческих глупостей между вами, — сердито прошептал он. — После моей смерти денег и земли будет более чем достаточно.
Джеффри Кун пробормотал несколько проклятий и, шатаясь, отошел.
— Не говорите так, пожалуйста, дядя Нэв, — сказал Роберт. — Дело не в деньгах. Джефф терпеть не может быть вторым в чем-либо.
Нэвил был удивлен проницательностью своего племянника.
— Он чувствует себя выключенным из игры, и ему очень не нравится то, как вы взяли меня под свою защиту.
— Ей-богу, я больше никогда не буду беспокоиться о тебе, — сказал Нэвил.
Хорошее расположение духа вернулось к нему, он взял полный графин у проходившего мимо официанта и легко вспрыгнул на столик. Высокий и широкоплечий, он возвышался над толпой, которая подбадривала его. Опустошив бутылку до дна, он воскликнул:
— Выпивку для всех присутствующих, хозяин!
Все в зале бурно приветствовали человека, который был их предводителем во всех авантюрах, какие мог придумать его живой ум. Они готовы были безрассудно следовать за ним в любых переделках.
Глава 2
Леди Колби Мэннеринг прибыла в Лондон не расположенной к увеселениям столицы, даже когда педантичный учитель, с которым она ехала, настаивал на том, чтобы показать их ей. Еще меньше ей нравилось неумеренное поклонение ничем не занятых обитателей столицы, в которой она поселилась.
Конечно, она знала, что была легкой добычей, путешествуя без прислуги, такого необходимого приложения для женщины, которая оказалась в Лондоне одна. Но от горничной на этом этапе ее жизни, она должна была отказаться. В данный момент это ее не беспокоило.
Взяв портмоне и коробку с книгами, девушка отвергла предложения о помощи таким решительным образом, что ее намерения стали кристально ясными, и приставалы оставили ее в покое. Высоко подняв голову, она прошла несколько кварталов энергичной походкой, пока не столкнулась с пожилым
