— Дурень… — констатировал Ермаков. — Это с обычным человеком проблем бы не было. А у нее же — генный набор модифицированный… Причем — никому неизвестно, как! И в единственном экземпляре… Сложнейший уникальный механизм — а ты по нему, как кувалдой по часам шарахнул. Я вообще не представляю — ЧТО ты там теперь соорудил своим приказом… Салат из ДНК должен был получиться! Непонятно, как она в живых осталась… Да не дергайся — Энгар бы сказал… А раз молчит — значит не смертельно… Что и обнадеживает… Запоминай лучше, как мастер работает… На будущее пригодится.
Олег действительно непроизвольно обернулся.
Энгар как раз закончил диагностирование, и принялся что-то колдовать. Олег смотрел внимательно, стараясь все точно запечатлеть в памяти, как советовал Виктор Петрович. Хотя ровным счетом ничего не понимал… Впрочем, одно несомненное отличие в сравнении с собственной попыткой лечения он все же увидел: Та-Эли не скручивало судорогой. Хотя Энгар потрошил ее ауру весьма активно… У Олега в глазах зарябило о закручивающихся потоков и сгущения энергий. А движения рук мага больше всего напоминали что-то из стилей восточных единоборств — такое же плетение кружев кистями и пальцами… Энгар захватывал, передвигал, закреплял… Сколько раз раньше Олегу доводилось наблюдать такие действия… Но только сейчас он смог в достаточной мере оценить казавшееся таким несерьезным 'помавание руками'…
Как долго длилась операция — Олег не заметил. Но — порядочно. Потому что когда Энгар зафиксировал последний узел плетения, поток людей из подземелья давно иссяк. А неподалеку обнаружились старик Локтев, Ирма с девочками, Канн Шор со своими рэтами и даже Король-Жрец, стыдливо приткнувшийся на костылями чуть в стороне, явно не зная, куда деваться — на него никто не обращал внимания… Олег подумал мимоходом, что нужно будет попросить Энгара посмотреть, что там с записью на мозге — вдруг удастся убрать? Но не сейчас — попозже…
Между тем Энгар окинул критическим взглядом плоды своей деятельности, привычным жестом встряхнул кистями рук и, повернувшись, направился к Олегу с Ермаковым.
Вид у него был утомленный. Но не похоронный.
— Ну, что? — опередил Олега Ермаков. Впрочем, Олег был ему за это только благодарен: собственный язык отчего-то никак не желал поворачиваться во рту, потому с речью возникли некоторые проблемы.
Энгар поглядел на Ермакова, потом на Олега.
— Ну, я кокон жизнеобеспечения поставил, — сказал он затем. — Так что пока все нормально. Но ее надо обязательно в стационар: как скажется такая тотальная трансформация ВСЕГО клеточного материала — я гадать не возьмусь. Но в одном могу успокоить: коррекция произошла без сбоев. То есть — патологии нет. Жить безусловно будет.
— Но как он это сделал?! — снова подал голос Ермаков.
— Понятия не имею, — Энгар пожал плечами. — Но вы же, шеф, сами только что поминали про возможности всемогущих талисманов… Мне куда более интересным представляется не как, а — что он сотворил…
— Ты о чем?
— Да у него же не было информации о генотипе! К какому эталону он должен был приводить структуру ДНК? Знаете, как он вывернулся? Взял за основу геном плода! Так что комбинация однозначно здоровая и работоспособная — тут проблем быть не должно…
Олег мало что понял. Но Ермаков присвистнул:
— Это что же получается? И у ребенка и у нее набор генов будет один и тот же?
Энгар замялся.
— Не совсем…
— Ты о чем? — решился и Олег вставить свое слово.
Энгар снова бросил на него взгляд.
— Ну, ему ведь надо было куда-то девать дополнительную составляющую… А выкинуть ее он не мог, поскольку ты приказал изменить только ауру…
— И что? — спросил Ермаков.
— Ну так он схитрил. Та зеленая корзина исчезла у матери. А вот у ребенка она, наоборот — появилась…
— Однако… — сказал Ермаков с очень задумчивым видом.
— Вот-вот! — подтвердил Энгар.
— И что теперь будет? — спросил Олег.
— Ну откуда я знаю? Я не Емай-ясновидящий… Но зачатки этой структуры у плода есть — четко различимы. Когда родится — она у него, скорей всего прорастет естественным порядком…
— У нее… — сказал Ермаков с какой-то странной интонацией.
— Почему — у нее? — удивился Энгар. — Пока что пол определить невозможно — рано слишком…
— А, по-моему, все ясно как дважды два, — Ермаков усмехнулся. — И совершенно очевидно… Ты сам только что это объяснил…
Он зачем-то полез к себе в наколенный карман.
Покопался там и вытащил на свет Диадему.
Протянул Олегу:
— Держи!
— На что она мне? — удивился Олег.
— На сохранение. Как семейное имущество… — и, видя, что Олег ничего не понял, объяснил: — У Диадемы все операторы были женщины. И вряд ли коррекция рассчитана на представителей противоположного пола. А если так, и у плода она прижилась — то вывод очевиден. Дочери отдашь, когда вырастет!
