Ведущий в погибель.

городе. Быть может, Арвид солгал. Быть может, он не покинул Ульм. Может, я сумею что-то узнать…

— Ничего вы не сумеете, — возразила та уверенно. — И он не солгал — случившееся лишнее тому доказательство. Это прощальный взмах, майстер Гессе. А также задел на будущее; когда он завершит свои дела, он, убеждена, вернется к противостоянию с Александером.

— Он тоже полагает так… Однако мое присутствие на вашей высокородной попойке…

— Будет обеспечено, майстер Гессе, — строго оборвала Адельхайда. — И необходимо. Я не принижаю собственных возможностей, однако же, я одна и не могу быть всюду и слышать всех; обыкновенно это приходится делать, но сейчас ситуация такова, что мы не знаем, сколько у нас времени в запасе. Вы мне нужны оба — и вы, и Александер, одно лишь присутствие которого подле нашего неизвестного объекта расследования может раскрыть дело в полминуты.

— И как же вы предлагаете это обеспечить, госпожа фон Рихтхофен?

— Я вышлю вам официальное приглашение — обоим. По всем правилам. Не явиться после этого Александер не сможет; и вы тоже, майстер Гессе фон Вайденхорст, учтите это и на будущее… Потеря первых пары-тройки дней, конечно, неприятна, однако не играет существенной роли — упомянутая вами «попойка» начнется с турнира, где будет уйма ненужного и постороннего в нашем деле народу, второй день уйдет на то, чтобы отсеять их, и лишь к третьему дню подтянутся «свои», которые и интересуют нас с вами.

— Еще и турнир? — покривился он насмешливо. — Господи, это-то вы к чему придумали?

— Это не моя идея, — с заметным недовольством пояснила та. — Это задумка тетушки. Когда я подвела ее к мысли о, как вы выразились, «высокородной попойке», она придумала учинить празднество по устоявшимся традициям ее молодости; она не говорила об этом вслух, но я подозреваю, что в ее голове вызревает план подыскать мне таким образом подходящего мужа. Судя по ее довольно неуклюжим намекам, я не ошибаюсь. Найти богатого мужа из своего сословия в наше время практически невозможно, посему, по ее мнению, следует хвататься хотя бы за «настоящего мужчину и рыцаря».

— Каковым, несомненно, и был ее покойный супруг — образец для всех на свете…

— Остерегу вас, кстати, майстер Гессе, — строго заметила Адельхайда, — от того, чтобы вы назвали «покойным» моего дядюшку в ее присутствии. Строго говоря, его нельзя полагать бесспорно мертвым. Попросту однажды он решился предпринять паломничество по святым местам и монастырям Германии, из коего так и не возвратился; было это лет тридцать назад, однако тетка до сей поры ожидает его возвращения. Прислуга исправно убирает его комнату, конюшие следят за тем, чтобы его любимый жеребец был в порядке… Само собою, любимого жеребца дядюшки давно нет в живых, однако на подобные мелочи тетка внимания не обращает; в стойле топчется гнедой, и этого ей довольно. На месте дяди за столом на редких торжественных обедах лежит его перчатка и парадный меч, и страшная немилость ожидает того, кто осмелится высказать уверенность в его гибели где-то по пути домой. Согласна, с головой у тетки не все в порядке, но в остальном она милая и даже благодушная старушка. Если вы умудритесь ей приглянуться, будете иметь право на свободу действия и слова в ее жилище. Кстати, это будет несложно — она верная католичка и полагает Инквизицию единственным оплотом добропорядочности в нашем преисполненном грехом мире. Она гессенка, и «весь этот баварский сброд» считает еретиками от рождения, заранее обреченными на адские муки.

— Так я вам нужен для установления добрых отношений с тетушкой?

— С тетушкой у меня отношения самые наилучшие — как и с любым родственником, которого видишь два раза в год. К прочему, она знает, что расследование смерти ее родного племянника, моего мужа, было проведено столь удачно именно моими стараниями, посему во мне она души не чает. Имея же в виду тот факт, что я — ее единственная оставшаяся в живых родня, вы и вовсе оставите в стороне все вопросы… Вы, майстер Гессе, мне нужны по иной причине. Музыканты, трюкачи — все это будет, однако это привычно, набило оскомину и наскучило давным-давно; но вот нечто подобное вам — это что-то новенькое и занимательное. Вы будете украшением нашего торжества.

— Вроде оленьих рогов над очагом? — уточнил он сумрачно, и Адельхайда серьезно качнула головой:

— Быть ли вам на том празднестве рогами и для кого — вам решать, хотя я бы вас остерегла от столь несвоевременных развлечений; проблемы с буйными мужьями нам ни к чему… Нет, майстер Гессе, вы будете — вроде живого оленя. Или медведя. Умеющего кланяться дамам, разговаривать с мужчинами и улыбаться детям. Впрочем, если вы окажетесь неспособным к этому — не беда; никто не удивится. Что бы вы ни сделали, это вызовет живейший интерес и будет воспринято как должное, вскочите ли танцевать на перила балкона или внезапно начнете декламировать псалмы. В этих краях живой инквизитор — нечто необычайное, а уж тем паче инквизитор с рыцарской цепью, к тому же, заслуженной перед Императором собственными силами; вся их заинтересованность будет направлена на вас. Вы мне нужны для отвлечения внимания, майстер Гессе. Для того, чтобы эти вечера за поглощением яств и напитков прошли не так, как обыкновенно. Не так, как все они привыкли. Чтобы присутствующие думали по большей части об одном занимающем их предмете.

— Благодарю, — кисло отозвался Курт. — Говорящим медведем бывать пока не доводилось; наверняка и это будет неоценимым жизненным опытом. Вот только не кажется ли вам, госпожа фон Рихтхофен, что присутствие человека с Сигнумом насторожит нашего неизвестного подозреваемого, если он и впрямь окажется среди ваших знакомцев?

— Всенепременно насторожит, — кивнула та убежденно. — Насторожит, взволнует, встревожит. Надеюсь, выведет из равновесия. Особенно если он уловит на себе ваш испепеляющий, подозревающий во всех смертных грехах взгляд, каковым вы, не сомневаюсь, будете одарять каждого в трапезной зале.

— Это указания к действию?

— Это констатация факта. Вы и на меня смотрите так, и на Александера, и на прохожих на улицах города. Наверняка и на себя самого в зеркале. В нашем случае это неплохо.

— Пусть так, — отмахнулся он, — однако же, нет полной убежденности в том, что и там что-то будет найдено. Что мы не проведем несколько дней, чревоугодствуя и погрязая в праздности, ничего, кроме изжоги, через это не обретя. Не прощу себе, если это будет так.

— А главное — мне не простите как автору этой идеи? — договорила она; Курт кивнул:

— Не стану отрицать. Буду говорить откровенно: Александер верит в вас, и, быть может, он прав, не знаю — он уже работал с вами, ему виднее. Возможно. Я… я вам верить не могу. Я не могу поручиться за то, что вы знаете, что делаете. Не могу быть уверенным в том, что вы поступаете верно, и я должен слушаться ваших советов и указаний.

— У вас есть альтернатива, майстер Гессе? — безмятежно поинтересовалась та. — Есть свой вариант? Свой план — лучше, чем мой? Поделитесь, обсудим, и, вполне возможно, примем его к действию. Я не глумлюсь, я говорю вполне серьезно.

Курт недовольно поджал губы, опустив взгляд в пол, понимая, что возразить ему нечего.

— Планов у меня нет, — вынужденно сознался он, и Адельхайда кивнула:

— Верно. Планов у вас нет. Их, собственно, нет и у меня — нет и не было, и вся эта суета с «высокородными попойками» тоже придумана не мною. Наше с вами руководство сочло, что это будет правильно. Мне, так же, как и вам, было сказано то же самое: «Si melius quid habes, arcesse, vel imperium fer»[134]. Но и у меня мыслей также нет. Никаких… Утешьтесь, — сострадающе улыбнулась она. — Пусть вам станет легче оттого, что вы не выглядите глупее меня — мы с вами в этом деле заплутали вместе, одинаково не имея ни малейшего представления о том, в какую сторону выбираться.

— Слабое утешение.

— Понимаю… Вот что, майстер Гессе, — подытожила Адельхайда со вздохом. — Сейчас мы ничего не придумаем — вот так, с наскока. Давайте придерживаться прежнего плана, а пока я советую вам отдохнуть. Вы не спали всю ночь, и это утро явно не прибавило вам сил. Ну, а после… Вы надеетесь что-то выловить в Ульме? У вас на это будет дня два, попытайтесь. Если что-то наклюнется, и вы сочтете, что ваше присутствие здесь необходимо и далее — но на самом деле необходимо! — на мое приглашение вы напишете ответ. В шифре, разумеется. Я буду знать, какова ситуация, и подлажу свои действия под ваши. Если же за это время вы ничего не найдете — станем двигаться и дальше по намеченному пути. Это