Ведьма это прекрасно понимает и поэтому ведёт их по такому маршруту. Огибает контролёра по большой дуге. Так безопаснее.
— Я пошла.
Ведьма скользнула в трубу. Мгновением позже у неё за спиной вспыхнули бесконечные, как будто извивающиеся заросли молнии «электры» и погнались за ней со скоростью неспешно идущего человека.
Стас знал, что догнать её им так и не удастся. Дистанцию Анна держала чётко.
Вот она достигла устья, прыгнула через него, через границу, на которой должна была на несколько мгновений исчезнуть следующая за ней по пятам смерть. Перепрыгнула и тут же метнулась вправо, исчезла из вида, очевидно, затаилась, оглядываясь.
Тем временем «электра» пошла обратно.
— Сейчас я, — сказал Тимофей. — Есть у меня желание проверить…
— Даже не думай, — сказал ему охотник. — Не стоит гусарствовать. И потом, вдруг против аномалии твоё везение бессильно?
— Резонно, — согласился Тимофей.
Он дождался нужного мгновения и прыгнул, но только система, по которой он проходил трубу, была не такой, как у Анны. Он пропустил аномалию вперёд и шёл за ней. Так держаться на нужном расстоянии от «электры» было проще, но значительно увеличивалась опасность не успеть пересечь границы трубы. Стоит задержаться в ней на лишнюю долю секунды, и криндец обеспечен.
Именно поэтому, когда Тимофей оказался на другом конце трубы, Стас затаил дыхание.
Вот сейчас.
Он увидел, как сталкер, не без лихости даже, миновал опасный участок и тоже шагнул вправо, очевидно, присоединившись к ведьме.
Ну, теперь его очередь. Какой способ выбрать? Ведьмы или сталкера?
Он подошёл поближе и встал чуть ли не вплотную к трубе. Вот аномалия достигла конца трубы, на пару мгновений исчезла, вновь возродилась и отправилась в обратный путь. Стас даже не понял, как это получилось. Его тело словно бы сработало само, но он вдруг обнаружил, что идёт вслед за сверкающим разноцветными молниями великолепием аномалии, словно привязанный к нему верёвкой. Кожу покалывало, волосы, кажется, шевелились, а он шёл, боясь вздохнуть сильнее необходимого, чтобы не сбиться с ритма. Чуть-чуть ускоришь шаг и влетишь в смерть. Если промедлишь лишнего, то не успеешь перепрыгнуть через край трубы, когда «электра» исчезнет.
Ну же!
Это было похоже на гипноз, на некое волшебное действо, и душа Стаса содрогалась от страха, но одновременно с этим он чувствовал и возбуждение, ликование, конечно же, возникшее благодаря адреналину, которым его кровь сейчас была перенасыщена.
Вот как, батенька, насмешливо подумал он, да ты, оказывается, адреналиновый наркоман.
Он шёл, словно канатаходец, не глядя по сторонам, весь сосредоточившись на том, чтобы не сбиться с ритма движений. А потом электрическое зарево перед ним сгинуло, и Стас почувствовал, как сердце у него ухнуло куда-то вниз. Надо было прыгнуть, а тело ещё не было к этому готово, оно всё ещё двигалось в ритме движения вслед за аномалией. И страх уже нашептывал, что он сейчас не успеет. Это парализовало, сковывало реакцию. Ещё мгновение, и будет поздно.
Он прыгнул, он всё-таки прыгнул, каким-то чудом подстегнув своё тело криком: «Пошёл!», который прозвучал только в его голове, поскольку не было времени даже открыть рот и задействовать голосовые связки.
Лапин прыгнул и уже в воздухе почувствовал толчок воздуха, мягко ударивший ему в спину, возникший оттого, что аномалия снова возродилась.
— Веселишься? — спросил его Тимофей, когда он после прыжка, каким-то чудом умудрившись приземлиться на ноги и даже не упасть, шагнул-таки вправо, неосознанно копируя путь своих спутников.
— Почему бы и нет?
Откуда что взялось, но Стас даже нашёл в себе силы ответить с форсом, не показать, насколько сам испугался. И тотчас встретился взглядом с ведьмой. Вот эта всё понимала. Или это ему так показалось?
— Пошли, — сказала Анна. — Чем больше у нас останется времени, тем лучше. Тем качественнее приготовим встречу дорогому гостю. Причём учтите, нам ещё дорогу переходить. А это не фунт изюму, вы- то должны знать.
— Пошли, — согласился Тимофей. — Поторопимся.
Стас ничего не сказал. Нечего было говорить. Да и думал он, прикидывал, имеет ли смысл решить дело гораздо проще. Может быть, завалить в деревню и потолковать с Сидоровичем? В деревне, кроме «зелёных», ещё необстрелянных сталкеров, всегда есть с десяток опытных, прошедших огонь и воду. Обдерёт Сидорович как липку, но если с ним договориться, он кинет клич, и контролёра этого можно встретить более чем в десяток стволов. Можно поспорить, у опытных найдётся и гранатомёт, и игрушки почище. Так что песенка его в любом случае будет спета.
Вот только времена его сталкерства ушли в прошлое, а Сидорович с охотником разговаривать не будет. Причём то, что он его старый знакомый, пойдёт не в плюс, а в минус.
Так что нет, и этот вариант не выгорит. А жаль.
Он снова пристроился вторым, и тут Анна ему сказала:
— Всё хотела спросить об одной вещи, но до трубы, мне казалось, голову тебе забивать посторонними размышлениями не следовало.
— А теперь можно, значит?
— Типа того.
— Ну, говори, — разрешил Стас. — Отвечу.
— Меня вот интересует твой товарищ, который следит за нами через спутник. Он и ночью всё видит? В смысле, у него эта штука оборудована ночным зрением или нет?
— А хрен его знает, — честно ответил Лапин. — Как-то не спрашивал. Может, кстати, такая штука на спутнике и стоять. А что?
— Ну, я подумала, что он мог рассмотреть подробности неких ночных гуляний. А если рассмотрел, то где-то они в памяти вашей организации сохранились. Вполне возможно, записанные, ибо сейчас всё записывают.
Стас не удержался и мрачно хмыкнул.
А ведь в самом деле, подобное могло быть. Нет, конечно, Толстячок человек вполне взрослый и всё понял правильно. Однако если запись его ночного приключения пойдёт гулять по отделу, подколкам не будет конца.
— Тебя это волнует? — спросил он.
— Конечно, — тут же встрял Тимофей, до сей поры молча прислушивавшийся к их разговору. — Не видишь разве, даму интересует возможность в старости вспомнить те безумства, которым она предавалась, пока ей ещё позволял возраст.
— Даму пока очень сильно интересует, будет ли безумством пристрелить одного сталкера со слишком длинным языком, — сообщила ведьма.
— Что ты предлагаешь? — спросил Стас.
— Ну, вскоре будет привал минут на пятнадцать перед дорогой, — сказала Анна. — Я бы на твоём месте воспользовалась им, чтобы послать своему корешу сообщение и попросить его не в службу, а в дружбу потереть эти записи от греха подальше.
— Не пойдёт он на это, — сказал Лапин. — Не так воспитан. Вот молчать о них будет. Тоже без напоминания.
— А жаль, — сказала Анна.
Более она к этому разговору не возвращалась. Только движения у неё стали чуть более резкими, чем нужно.
Кажется, она злится, подумал Стас. К чему бы это? Если она решила не возвращаться в мир, так и остаться в Зоне, её это не должно волновать. И всё-таки…
