Нет, женская душа — потёмки. Ничего в ней не понять, сколько ни проживи.
20. Танец смерти.
Анна Кошкина
Ну и конечно, никакая это была не ферма. Когда появилась Зона, фермеров ещё не было в помине. А было тут скорее всего подсобное хозяйство какого-нибудь занюханного ПТУ, в котором готовили механизаторов. Пока не появилась Зона.
Ещё здесь был дождь. Он в полном смысле этого слова стоял стеной. Густой, обильный, кажущийся нескончаемым. Метрах в пятидесяти от полуразрушенной фермы он обрывался, словно обрезанный ножом. Там было тепло, сухо, светило солнышко. В придачу к ним было небольшое стадо гигантских кабанов. Здоровенные зверюги с истошным визгом носились друг за другом, грелись на солнце, тупо глядя остекленевшими от удовольствия глазами в одну точку, и копались в земле, отыскивая в ней какие-то съедобные корешки.
Не нравилось Анне это соседство, но она надеялась, что хрюшки из тепла и благости в промозглую сырость не полезут. Было у неё такое ощущение.
— Где они находятся? — спросил Стасик.
Определить это было нетрудно. Через минуту она ответила.
— Их двенадцать. Половина у главных ворот и возле них. Я так понимаю, несмотря на дождь, ждут лохов. Хотя в это время их ловить, наверное, легче. Вторая половина на втором этаже дома, расположенного справа от ворот. Там у них, похоже, штаб.
— Двенадцать, — пробормотал Стас.
Они со сталкером обменялись понимающими взглядами.
— Немало, — сказала ведьма. — Но и не очень много. Время от времени я прихожу сюда поохотиться. На такое количество обычно нападаю. Расходы большие. Вот сейчас пришлось бы потратить целых двенадцать патронов. Однако и барахла у них можно изъять немало. Особенно если они перед этим неплохо порыбалили. В общем, барыш может расход перекрыть значительно.
Хотелось ей при этом насмешливо усмехнуться, но она сдержалась.
Ни к чему это. Нет в этом смысла.
— А они заводятся по новой, — сказал Тимофей.
— Быстрее тушканов плодятся. Место для разбоя уж больно располагающее.
— И в игры ты с ними не играешь?
А это уже полюбопытствовал охотник.
— С бандитами? Много чести.
— О, вот как.
— Именно, — подтвердила Анна.
Она и в самом деле так считала. Сталкеры, охотники, да кто угодно, хоть те же «свободовцы», — у них есть свои правила, какие-то нормы поведения. А бандиты — не люди, отребье, мусор. Не любила она их, крепко не любила. Причём возможность выказывать свою нелюбовь у неё была. Радикальная возможность.
— Ладно, давайте браться за дело, — сказал Стасик.
— План? — спросил у него Тимофей.
— Самый простой. Пользуясь дождём, заходим с тыла, со стороны дороги в Тёмную долину. И по возможности работаем бесшумно. Мы — ножами, Анна из своего винтореза. Ну а если начнётся тарарам, тогда делаем ставку на быстроту и неожиданность. В общем, помятуя, что бандиты здесь тоже не ахти какие матёрые, да и вооружены должны быть примитивно, думаю, справимся. Втроём-то…
Стоп, вот так не пойдёт.
— Есть дополнение, — сказала Кошкина. — Одно большое «но».
— В чём дело? — тотчас же высунулся сталкер.
Кто его просил? Не мог разве помолчать? Или не способен от природы?
Анна подумала, что с удовольствием бы сейчас заставила кое-кого заткнуться. А поскольку, как проверено практикой, рукоприкладство на него не действует, ничего не остаётся, как попытаться его заткнуть навек.
— Патроны, — сказала она. — У меня их мало, и здесь пополнить их запас не удастся. Так что придётся мне также орудовать клинком. Винторез пущу в ход только если будет совсем туго, но не раньше. Ну и, конечно, буду подсказывать, кто и где прячется. Вы, главное, меня слушайте.
— Просто майский день, — сказал охотник.
Вид у него был сосредоточенный. Чувствовалось, человек готов к серьёзному делу.
Ну и замечательно, подумала Анна. Можно поспорить, сейчас они втроём всех бандитов покрошат в капусту ножами. Что ценно. Здесь бандиты и в самом деле бедные. Грабят новичков, у которых за душой почти ничего нет. Ну, обрезы у них, ну, пистолеты. Ничего примечательного. Других ценностей, к примеру, еды и медикаментов — навалом, а вот на хорошее оружие лучше не надеяться.
— Пошли, — сказал Стасик и вытащил из ножен тесак.
— О, блин, — пробормотал сталкер. — Типа меня послал мой сегун, и я им сделаю всем харакири?
— Харакири делают себе, — ответил охотник. — Увы, думаю, на это нам бондиков уговорить не удастся. Даже если мы дадим им не мечи, а вееры.
— Вот как? — сказал Тимофей, вытаскивая штык-нож.
Ведьма вытащила свой охотничий нож молча.
— Начали, — скомандовал охотник. — Анна — сзади, прикрывает. Тимофей справа. Я — слева. Пошли.
Они двинулись, обходя по дуге ферму, движения у них были уверенными, ловкими. Чувствовалось, что в подобных переделках бывали не раз.
Может, обойдётся и без шума, подумала Анна. Ну или с самым минимальным. Пристала к ней эта мысль, словно сера липучая, и уходить не желала.
Дождь теперь лил как из ведра, и ей приходилось прятать винторез под курткой. Таким образом, за оружие можно было не беспокоиться. Правда, по спине у неё уже бежала холодная струйка, но её можно было и перетерпеть.
Вот жаль, нет с собой рогатины. Для неё бы сейчас нашлось дело.
И ещё про дождь. В дождь аномалии виднее. Меньше шансов, что её напарники влипнут в одну из них. Что тоже неплохо.
Думая об этом, она следовала за охотником и сталкером по пятам. Словно ангел-хранитель. Причём в отличие от настоящих ангелов-хранителей, которых частенько внимательными опекунами назвать бывает трудно, она намеревалась выполнять свои обязанности добросовестно. Если она что-то обещала, то делала. Была у неё такая черта. Лишь бы сами они не сваляли дурака.
Мокрая трава хлестала её по ногам, но она не обращала на неё никакого внимания. Справа появилась аномалия, ставшая благодаря дождю видимой. Ведьма приметила там крутящийся водяной смерчик. Ничем иным, кроме как «каруселью», он быть не мог. По идее, о ней надо было предупредить, но Анна уже знала, что её поднадзорные пройдут в стороне, и не стала их отвлекать.
Им сейчас следовало внутренне подготовится к тому, что они будут резать людей как кур — холодно, чётко, без ошибки. Чик — и насмерть. На войне люди к таким вещам привыкают, не сразу, но привыкают. А здесь… Хотя чем тут не война? Если подумать, даже посложнее. На фронте более-менее ясно, кто друг, а кто враг. Здесь же прилететь по тыкве может от каждого.
А вообще, подумала она, резать исподтишка, несомненно, легче, чем стрелять. При стрельбе кто-то обязательно ещё и отстреливается. Можно и пораниться. Не очень приятное это дело — залечивать раны. И еду, пока они не зарубцуются, трудно добывать. А ещё главное, чтобы никто из её двух героев не оказался
