бульварных романов лет пятьдесят назад выражали словами «кровь застыла в жилах».
Именно — застыла. Звук же слышался совсем близко к краю козырька, и уже не было никаких сомнений, что это граната, катящаяся под уклон, постукивающая на неровностях жестяной крыши.
Ну да, не взорвалась, подумал Тимофей. А ещё кинувший промахнулся и не попал в окно. Ну, какой козел так гранаты кидает? Причём главное даже не в этом. В том, что сейчас результат этого неудачного броска свалится прямо ему на голову. Вот именно сейчас.
Она упала.
Сталкеру показалось, что он лежит в каком-то стремительно расширяющееся островке тишины. При этом он совершенно точно понимал, что подобного быть не может. Значит, это ему только кажется. Может, и взрыв уже был? А всё происходящее лишь иллюзия его мозга, рождённая за мгновение до того, как он разлетелся на мелкие кусочки?
Он даже зажмурился, и это у него получилось. Открыл глаза. Граната была здесь, лежала чуть ли не у него под носом. Чем-то смахивающая на допотопную елочную игрушку. Тимофей помнил, как мама вешала их на ёлку в детстве. Нет, эта, конечно…
Автомат лежал почти под рукой, и, забрав его, снова с ненавистью взглянув на бесполезную железяку, которая так его напугала, сталкер выругался самым жутчайшим образом. Вот только инстинкт гнал его подальше от этой, пусть и совершенно безопасной штуковины. И подчиняясь ему, Тимофей шагнул за угол, стараясь отгородиться от гранаты прочной кирпичной стенкой. Он шёл машинально, как робот, ни о чём не думая, и даже успел сделать один шаг, как перед ним блеснул нож. Широкий такой, с длинным, снабжённым кровостоком лезвием, здорово смахивающий на немецкий штык, которых немало в нашу страну попало после той, памятной войны. Прихватывали с собой знающие люди. Поросят ими очень сподручно было колоть.
А рукоятку этого ножа крепко держал ещё один бандит.
— Ну, лох, молись, — выдохнул он, шагнув к Тимофею вплотную.
Тут у него во лбу появилась аккуратная дырочка. Бандит издал странный, почти нечеловеческий всхлип и стал заваливаться на Ковальского. Тот шагнул в сторону, уступая ему дорогу, и умирающий, который каким-то чудом всё ещё держался на ногах, сделал пару шагов, которых как раз хватило для того, чтобы не просто упасть, а завалиться за угол. Прямиком на тот пятачок, в котором только что скрывался Тимофей. И тут граната взорвалась.
Сталкера швырнуло так, что он покатился по асфальту кубарем. При этом он каким-то чудом не саданулся головой о прицепную штангу ржавого, давно уже утратившего колеса тракторного прицепа, стоявшего неподалёку. К счастью, этого не произошло. Значит — жизнь продолжается.
Тимофей встал, приложил к губам ладонь левой руки, ободранную об асфальт, и, посасывая её, пробормотал:
— Ну, ведь надо же. Прямо писец какой-то северный.
В голове у него гудело так, словно кто-то по ней хорошенько ухнул кулаком. Собственно, так на самом деле и было. В очередной раз оглядевшись, сталкер опять поднял автомат и, внимательно его осмотрев, признал, что вроде бы он в исправности. Всё-таки хорошую штуку в своё время сделал Калашников. Как раз для подобных приключений.
Он, пошатываясь, поднялся, выпрямился во весь рост и только тут увидел, что рядом с ним уже стоит ведьма. То есть получалось, всё время, пока он рассиживался, она его охраняла. Мерси, милая девочка.
— Иногда, когда в кого-то всаживаешь пулю, — сказала ему ведьма, — случаются очень странные эффекты. С чего он так?
— Бывают в жизни странные случаи, — буркнул Тимофей, — необъяснимые. Понимаешь?
— Шутишь, что ли?
— Почему бы и нет?
— Да пошёл ты со своими шуточкам лесом, через два пенька вприсядку.
Ковальский тяжело вздохнул.
Вот нет у некоторых чувства юмора. Ампутировали, что ли?
— Ладно, забудь, — сказал он. — Сколько бондиков ещё осталось?
— Один.
— Где?
— Вон в том сарае, под крышей устроился. Вроде как хитрец. Сейчас его Стасик снимет. Он в обход пошёл. Не мешайся.
— А может, помочь?
— Нет, не надо. Сейчас его Стасик…
Ну, если не надо, то, значит, не надо. Можно и перекурить.
Нащупывая сигарету, Тимофей искоса глянул на ведьму.
— Слушай, а ты всех мужчин называешь так?
— Как?
— Ну вот ты гражданина начальника кличешь Стасиком. Это только его? Или других тоже?
— Многих.
— А меня?
— Чином не вышел.
— Вот как…
— Именно, — задорно улыбнулась ведьма.
Грохнул выстрел из ружья, и сразу же за ним в ближайшем сарае упало нечто тяжёлое. Звук был такой, словно на каменный пол с размаху кинули здоровенный мешок муки. Из сарая вышел Станислав.
— Кажется, все, — сказал он. — Так, Анна?
— Все, — подтвердила ведьма.
— Ну, вот и замечательно. Теперь лишь остаётся приготовиться к встрече гостя. Кстати, он далеко? Сколько у нас ещё есть времени?
— Выше крыши, — сообщила Анна. — Ему осталось пройти с километр по ровной дороге. Правда, он уже где-то минут пять, как остановился и стоит на месте.
22 . Сундуки с сокровищами.
Анна Кошкина
Они забавные, поняла ведьма. А ещё — они не строили на неё далекоидущих планов. Просто встретились люди, сделали дело и разбежались. На этом — всё. Никто никому ничего не должен. Она уходит на болото подбирать патроны, пока не случилось, допустим, ещё одного выброса. Эти субчики… Ну, у каждого из них, очевидно, своя судьба. Почти наверняка ни один из них продолжить с ней знакомство желанием не горит.
Ведьма окинула Стасика оценивающим взглядом.
Молодец. И ведь почти не показывает волнения. А волноваться должен. Любой человек, обладающий хоть каким-то опытом Зоны, знает, что контролёры останавливаются, только добравшись до надёжного убежища. Ходят они медленно, запросто могут, допустим, двигаться по кругу, но, что называется, «в чистом поле» стоящими неподвижно их увидеть невозможно. Так же как и зомби.
— Ты уверена? — спросил охотник.
Анна не нашла нужным даже открыть рот. Просто — кивнула. Не без презрения во взоре.
Вот, блин, Фома неверующий.
— То есть он вообще остановился или, допустим, его убили? Ты можешь это определить? — поинтересовался Тимофей.
Она не удостоила его взглядом. На глупые вопросы обращать внимание не стоит.
— Ладно, — сказал охотник. — Думаю, это постепенно прояснится. А сейчас давайте готовиться на
