Легко сказать не обращай. В полдень, устав от мигающего света компьютера и завитков чужого почерка, Катерина вышла во двор. Двор? Не двор — убожество!
Двумя стенками здание бывшего здравпункта упирался в белый бетонный забор, отделяющий лагерь от улицы. Третья глядела в тылы двухметрового бетонного козырька, символизирующего с фасада изгибы государственного знамени. Поодаль, в обрамлении кустов, простирался заросший травой, плац пионерской линейки. С четвертой стороны высился завал из скамеек, досок, крупного строительного мусора и заманчиво влекла к соседям узкая тропинка.
Катерина направилась медленным шагом вдоль забора. Руки сами собой улеглись за спину, плечи поникли, осталось только горько понурить голову — и картина «арестант на прогулке» обрела бы завершение. Бетон, бетон, бетон, завал; бетон, бетон, бетон, завал. Третий круг оказался лишним. Настроение упало, грусть подступила к горлу. Конечно, не обязательно сидеть сиднем за проклятым забором. Рядом лес; парк с озером. Но… близенько, рукой подать, слышалась веселая, красивая жизнь: надрывалась музыка; порыкивал мотор автомобиля, звучали неразборчивые голоса.
Только бы глянуть одним глазком, подразнила непослушная мысль. Катя вприпрыжку одолела путь до завала; через узкий проход перебралась к кустам шиповника и, раздвинув ветки, выползла наружу. Слава Богу, никого. Появляться на людях, на четвереньках из зарослей, — не лучший способ произвести хорошее впечатление.
Дом ослепительно сиял в солнечном свете, стройные колонны придавали зданию кокетливое изящество. Трава искрилась зеленью и влагой. Скульптуры, ах скульптуры; прелесть пейзажа заключалась именно в них. Пусть ужасные, пусть безвкусные, пусть поверженные временем в прах и тлен, они придавали обстановке шарм и изыск. Делали убогий антураж сказочным, вневременным. Катя, как и утром, невольно поразилась красоте царящей вокруг, парящей гармонии, вкусу, умению совмещать несовместимое.
Однако, где же люди? Она оглянулась. Для кого играет музыка? Кого встречает открытая дверь?
Стараясь не шуметь, Катерина обошла дом вокруг. С тыла на всю длину здание отягощал балкон. Одна ветка тянулась вдоль первого этажа, другая вдоль второго, обе упирались в лестницы по краям. Левое крыло щербатыми крутыми ступнями отличалось от правого. Там зиял провал, перегороженный, прибитыми крест-накрест, досками.
Поднимись, искушал соблазн. Каменный мешок собственного дворика не шел в сравнение с, обещавшими приключение, ступеньками.
Одна, вторая, третья. Тенистый полумрак бельэтажа, пара шезлонгов, окна пустующих комнат. Наконец распахнутая балконная дверь. Катя заглянула и обомлела. На полу, на пушистом светлом ковре, лежал, раскинув руки, голый мужчина. Молодой и до умопомрачения красивый. На потолке комнаты туманными бликами мерцало огромное зеркало и с него, вернее своего отражения в нем, парень не спускал глаз. Карий взгляд на мгновение оторвался от серебристой глади, сфокусировался на стройной фигуре, милой мордашке и каштановой гриве. Ни-че-го! — одобрительная ухмылка скривила точеные губы, и вновь взгляд уплыл в потолок.
Надо что-нибудь сказать подумала Катя и поняла: не стоит. Таинство любования собой, апогей нарциссизма завораживал, как месса и не требовал комментариев.
— Ты хочешь меня? — спросил вдруг красавец.
Да! — могла бы, ответила бы. Что? — прошептали губы?
— Ты хочешь заняться со мной сексом? — громче произнес соблазнитель. — Здесь, сейчас, сию секунду?
— Нет! — Нагло солгала Катерина. Женщина, способная не возжелать такого Аполлона, еще не родилась. Парень излучал эротизм и мужскую силу.
— Лгунья! — Он поднялся, шагнул навстречу, замер на расстоянии вытянутой руки: высокий, атлетически сложенный, с лицом небожителя. Катя невольно опустила глаза. Какие стати! Достоинства поражали неоспоримой убедительностью.
— Гео! Где ты? — в комнату заглянула симпатичная блондинка. Тоже голая!
— Я здесь! — заявил красавец, продолжая ласкать Катю взглядом.
— А это кто с тобой?
— Я думал, к тебе подружка приехала…
Катя попятилась к двери. Бесцеремонные хозяева ее смутили. Только в безопасном убежище своего экс-здравпункта она вздохнула облегченно. Ну и история! Вот так соседи!
Через час приключение получило продолжение. Под окнами раздались барабанная дробь и взвизги горна.
— Их бин мирный парламентайн, — отчеканил женский голос. — Нихт стрелять! Гитлер капут!
Катерина вышла навстречу делегации.
Красавец Гео ради случая надел белые шелковые шаровары с кроваво — красной вязью иероглифов по лампасам. Шелк вился вокруг стройных бедер, выписывая затейливые дуги; подчеркивая формой содержание, особенно в причинном месте. Отсутствие белья, демонстрировал, темнеющий сквозь полупрозрачную ткань, треугольник лобка.
Его спутница тоже принарядилась. Сменила наряд Евы на минималистичные шорты и облегающий топ. Получилось не так убедительно, как у Гео, но, в общем, более чем, секси.
— Мы — хорошие! — прозвучало хором, и грянула музыка. Грохот и визги. Катя закрыла ладонями уши. Оглохнуть можно.
— Я вас принял за Машину подругу, — красавчик снизошел к объяснениям. — Поэтому позволил себе лишнее. Обычно я много скромнее.
— Меня зовут Мария. — Гостья улыбнулась и протянула руку для пожатия. — А ему не верьте. Георгий — коварный соблазнитель и на вас уже глаз положил. А вы, наверное, Катя. Мне про Вас Ядзя рассказывала, те есть Ядвига Болеславовна.
— Гадости, наверное, говорила?
— Нет, сказала, что приедет милая барышня.
— Очень милая барышня! — Гео приложил руку к сердцу. — Приглашаем вас на ужин. К семи. Только, простите, мы без вина обходимся. Как вы по этой части?
— Замечательно, — обрадовалась Катя. Она не пила спиртное с апреля.
— И не курим, — грустно добавила Мария.
— Чудесно. — Махнув рукой, на прощание, сосед удалился в сторону дома. Мария засмеялась.
— Во-первых, давай на ты. Во-вторых. ничему не удивляйся и, в-третьих, айда купаться. Вода в бассейне замечательная.
— Хорошо. Я только купальник возьму.
— В нашем водоеме можно купаться голышом.
Звенели, раскаленные зноем сосны…
— Чем тебе это не сказка?
— Расскажи про Ядвигу, — Катерину разбирало любопытство.
— Меньше знаешь — крепче спишь! — Мария вернулась на топчан. — Она — медиум, — продолжила не очень охотно.
— Кто?!
—Медиум! Ты ведь видела все собственными глазами, зачем спрашиваешь?
Действительно видела. После шоу, устроенном Мартой и Ядвигой, Катя долго приходила в себя.
Своим появлением в прикладбищенском кафе Марта сразила Катерину наповал. Еще бы! Столь разительное сходство с мамой трудно было и представить.
— Привет! — Марта грузно плюхнулась в соседнее кресло — Как прошло мероприятие?
— Хорошо, отлично, замечательно, — слегка слукавила Ядвига Болеславовна.
Марта недоверчиво покачала головой.
— Врешь, зараза, — уличила, — и зачем?
Катя перевела дух. Нет! Не мама! Померещится же такое! Высокая тетка, фигура бывшей спортсменки, резкие движения, стремительные фразы. Мама — полная, мягкая, медлительная. Как я могу их сравнивать, ужаснулась вдруг Катя, мама мертва. Боже! Марта поправила волосы. Мамин жест!
