привлекает ее не меньше его красивого лица. Она притягивает подобных людей, как огонек лампы — ночных бабочек, и с такой же легкостью губит их яркостью своего пламени. — Он улыбнулся, глядя на сестру, но под его словами и улыбкой как будто крылось горькое ожесточение. Он снова молниеносно повернулся к Александру. — Но вы пришли сюда не для того, чтобы слушать подобное. Я знаю, ваш ум занят куда более важными материями. Мне говорили, вы тоже верите в нашу звезду. И говорят даже, что вы ее видели. И теперь я хотел бы сам услышать это.
Александра поразило то, как Гай, совершенно незнакомый человек, столь скоро ему доверился. Если бы только Норленд не напоил его! Он лихорадочно собрался с мыслями.
— Два года назад, — начал он, — я две ночи подряд видел небесное тело, которое вполне могло бы оказаться этой пропавшей планетой.
Гай обрадованно закивал.
— Но затем, — продолжал Александр, — Луна стала слишком яркой, и когда открылась возможность вновь заняться поисками, тело это уже слишком приблизилось к Солнцу и стало невидимым. С тех пор мне не удавалось его найти.
Гай слушал с жадностью, его лицо было исчерчено тенями.
— Но вы, конечно же, не оставили надежду вновь ее увидеть?
Александр на миг поднял глаза к усеянному звездами небу.
— Нет, — ответил он, покачав головой, — разумеется, нет.
— Я ее тоже видел, — выдохнул Гай и коснулся локтя Александра. — Я покажу вам мои цифры. Я видел ее два месяца назад и наблюдал ее движение всю ночь. Я изучал эти цифры, но один я разобраться в них не могу. Мне нужна помошь опытного математика, такого, как вы. — Его пальцы стиснули рукав Александра, а глаза потемнели от силы его страсти. — В Париже, — продолжал он, — я часто беседовал с де Сароном. Он верит, что тоже видел ее. Но завистники предали его, а враги отправили на гильотину.
Отпустив рукав Александра, он допил свое вино. Александр сказал:
— Я крайне сожалею…
Гай хмурился, глядя вниз на свои пальцы, стискивающие рюмку. Он отставил ее.
— Де Сарон был моим другом. Должно быть, ему было страшно. Знаете, я часто задумывался, каково это — принять такую смерть. Вы, наверное, полагаете, что она должна быть быстрой, ведь так? Но очевидцы говорят, что боль в миг казни столь велика, что лишившееся тела лицо искажается мукой агонии, а каждое нервное окончание обезглавленного тела вопиет о собственной маленькой смерти.
Он стиснул руки на столе в кулаки с такой силой, что костяшки побелели.
— Гильотину изобрели как гуманный инструмент для казни преступников. Но возможна ли вообще гуманная смерть, мирный конец мукам жизни? Я думал об этом так часто… — Он снова сжал локоть Александра дрожащей рукой. — Времени мало. Вы не посмотрите мои записи и не попробуете проложить ее путь на звездной карте? На этот раз она должна, она должна находиться в моем достижении:
Внезапно он вскочил и начал расхаживать взад-вперед в страшном волнении. Потом повернулся к Александру и попытался вновь улыбнуться, но его лицо стало совсем бледным, будто выбеленное светом звезд.
— Я, конечно, говорю о Селене, — сказал он. — О планете, которая ускользает от нас всех. Но иногда она представляется мне женщиной с ее обманами и хитростями.
Александр почувствовал, как холодеет его кровь от странных слов Гая, от мучительного напряжения на его лице.
— Я начну работать немедленно же, — сказал он поспешно. — Но это может потребовать времени.
— Времени у нас нет. — Гай приходил во все большее возбуждение, уставившись в небеса диким взглядом. — Звезды скапливаются, собираются воедино, разве вы не видите?
Александр вновь перепугался, увидев, как молодой француз словно смотрит, не видя, тыча пальцем в необъятность ночного неба.
— Гай, — умоляюще сказал он, кое-как поднявшись из-за стола. — Мне кажется, вы утомились. Прошу вас, успокойтесь…
Гай бешено обернулся к нему, и Александр с ужасом увидел, что в уголке его рта клубится пена и стекает по подбородку.
— Они все следят за мной, все они. Морской Краб, Пресепе[15]… вы ее знаете? Знаете про ее яд? В летние ночи она прячется от меня, но я знаю, что она там, чуть ниже горизонта, выжидает, чтобы ухватить меня своими клешнями, едва наступит осень… Да-да, Пресепе следит за мной, но я возьму над ней верх, раздавлю пятой, как Геркулес раздавил…
Александру казалось, что Гай бредит. Он отчаянно искал глазами помощи и испытал неимоверное облегчение, заметив, что к ним быстро направляется Ротье.
— Послушайте, Гай, — сказал доктор спокойно, — вы здесь простудитесь, если не оденетесь потеплее. Пойдемте со мной ненадолго в дом. Идемте же! — И он взял молодого человека за плечо.
— Нет! — Гай яростно сбросил руку Ротье. — Не прикасайтесь ко мне… — Он продолжал пятиться, пока не оказался в нескольких дюймах от низкого парапета. За спиной у него манила головокружительная чернота.
Внезапно Августа оказалась рядом с братом.
— Доктор прав, Гай. Вернись ненадолго в дом. Если хочешь, я приду к тебе. Ты устал.
Гай уставился на нее, словно не узнавая. Она была теперь без чепчика, и ее коротко подстриженные ненапудренные волосы отливали алостью в лучах тусклых ламп, которые мерцали вдоль низкого парапета. Гай протянул к ней руку.
— Твои волосы, — прошептал он. — О, твои чудесные волосы…
— Гай, пойдемте со мной, — резко сказал Ротье, бросив на Августу предостерегающий взгляд. Гай уставился на доктора почти с ненавистью, потом повернулся и начал медленно спускаться по лестнице. Доктор следовал за ним.
Августа встала рядом с Александром. С непокрытой головой, плотно кутаясь в бахромчатую шаль от поднявшегося ветра, в порывах которого дрожали и сверкали огоньки ламп.
— Бедный мосье Уилмот, — сказала она шутливо, но ее обычная дразнящая улыбка дрожала на ее губах почти как огоньки ламп на крыше. — Вас как будто ошеломили мгновенные перемены в разговоре моего брата. Неделями он спокоен, он мыслит ясно. И тут его вновь поражает болезнь, и вы сами видели, что происходит. Пьеру приходится давать ему успокоительное питье, но тогда рассудок моего брата затемняется по-иному.
— Но он выздоровеет? — спросил Александр, все еще не оправившийся после увиденного и услышанного.
— Да-да! Его недуг пройдет. Все проходит… — Ее голос замер. Тоскливый взгляд, казалось, устремился далеко-далеко, будто притянутый созвездием
Она задрожала, затем словно обрела спокойствие. Снова глядя на Александра, она сказала негромко:
— Мы нуждаемся в вашей помощи. Вы ознакомитесь с цифрами Гая?
Тут Александр заметил, что у его плеча стоит Карлайн и следит за ним. Вновь сосредоточенность синих глаз англичанина вызвала у него тревогу.
— Разумеется, сказал он. — Я к вашим услугам. И уже сказал Гаю, что займусь ими.
Внезапно он услышал слабо доносящуюся музыку клавесина. Ноты струились в ясном ночном воздухе будто вода. Звуки эти восхитили его, они были столь эфирными, что он подумал, не чудятся ли они ему, но тут же увидел, что Августа тоже их слушает.
— Это Гай, — сказала она. — Ему лучше, понимаете? Иногда недуг проходит скоро. Музыка — великая целительница, далеко превосходящая опий. Бывают минуты, когда мой брат вспоминает слишком
