народным образованием? Он мог бы немало сделать на этом посту. Кабы были здесь такие министры, султану нечего было бы бояться. Да… Между тем надо подумать о дне грядущем. Стоит, наверное, приказать сипаям заняться укреплением дворца, чтобы никто не добрался до нашей царственной особы.
Однако индийцы начали строить баррикады, не дожидаясь приказа. Под командованием офицеров они возводили заграждения не только внутри дворца, но и за его пределами. Дисциплинированные и хорошо обученные солдаты быстро справились с этим делом. Впервые за весь день Фрике получил возможность перевести дух и утолить голод, не забыв, конечно, и о своих друзьях.
– Ну что, ребята? Надо быть готовым ко всему. Ты, Предок, поостерегись. Силы в тебе хватит на четверых здоровых мужиков, но не надо так безоглядно рваться вперед, могут подстрелить в два счета. Бери пример с Меу – он смел, но осторожен, что не мешает ему бить точно и вовремя. Не забывай, дисциплина в армии – это уже полдела, а осторожность вовсе не сродни трусости.
Орангутан и тигр внимательно слушали дельные советы и, казалось, абсолютно все понимали. Предок громко кашлянул, опустил свою палку, присел на корточки и обхватил голову руками. Похоже было, что он дремлет, облокотившись на собственные колени. Меу тихо мурлыкал, растянувшись на ковре, и точил когти, что явно не шло ковру на пользу.
Вошли слуги. Они старались держаться на безопасном расстоянии от зверей и замерли у двери.
– Что вы хотите? – спросил Фрике. – Мне больше ничего не нужно.
Командир сипаев подошел ближе, поднял обе руки ко лбу и ответил:
– Господин, слуги хотят облачить тебя в царские одежды. Султан носит белую тунику и тюрбан. Займи место на троне…
– Вы очень любезны. (Как тут не вспомнить бедного Мамамуши из мольеровской комедии?[216]) Вообще-то я не очень люблю переодеваться.
Офицер настаивал:
– Господин, поторопись! В этой одежде ты – священная персона…
– Моему предшественнику она не слишком-то помогла.
– Тебя провозгласил народ. Когда появится Хасан, он уже ничего не сможет сделать.
При упоминании имени Хасана парижанин оживился.
– Хасан!.. Вы сказали: «Хасан». Он ведь белый, не так ли?
– Да.
– Черт возьми! Это Винсент Бускарен, тот самый негодяй, который хочет жениться на нашей крошке. Надо бы мне подцепить этого ловкача. Хорошо! Я готов. Буду монархом. В конце концов, это всего лишь на один день. Похоже, султан не признавал гигиены, – ворчал Фрике, натягивая на свое платье белую тунику. – А тюрбан?.. Придется рискнуть. Это даже красиво. Боже правый! Да тут бриллиантов на несколько миллиардов. Спокойно! Прежде чем уйти, сложу их в царский сундук. Надеюсь, они не подозревают, что я не собираюсь здесь долго оставаться. Пусть пока остаются в неведении. Теперь дайте мне саблю.
Принесли великолепный клинок, богато украшенный золотом и драгоценными камнями. Некогда сабля принадлежала доблестному Ахмеду-эль-Мансуру[217], который и выгравировал на рукоятке слова: «Аллах в душе того, кто верит».
Великолепное оружие было явно не по силам повергнутому монарху и потому лежало в его сокровищнице без употребления. Фрике поднял клинок и от удовольствия прищелкнул языком:
– Неплохо! Ей-богу, неплохо! Правда, слегка громоздко для того, кто привык к морскому кортику. Но, в общем, здорово. Ну, я – к вашим услугам, мои дорогие.
Парижанин уселся на трон и снова подозвал к себе командира сипаев, единственного, с кем мог общаться хотя бы по-английски. После долгих путаных переговоров индиец наконец понял, что речь идет о взятии логова Хасана, да так, чтобы оттуда ни одна живая душа не смогла выйти.
Фрике решил было отправиться вместе с батальоном, чтобы в случае чего протянуть руку помощи тем, кто беспрекословно подчинится новому султану; но вдруг двери тронного зала широко отворились, и на пороге появились четверо друзей в сопровождении малайцев. Фрике хотел уже было кинуться им в объятия, но передумал. А как посмотрят на подобный жест в отношении иностранцев сипаи, поднявшие его на такую высоту?
Новоиспеченный султан заметил, что, хотя у его друзей и не отняли оружие, они явно пришли сюда не по доброй воле, а под конвоем, о чем свидетельствовали воинственные взгляды малайцев. Одно неосмотрительное движение, и им могли перерезать горло.
И тогда Фрике издал хорошо знакомый его друзьям пронзительный крик. Произошло это так внезапно, что Андре побледнел, но тут же узнал парижанина и счастливо улыбнулся.
– Это Фрике, – шепнул он на ухо доктору. – Все в порядке.
– Вот паршивец, настоящий дьявол! Оказывается, он и султаном может быть… – прогремел на весь тронный зал голос Пьера. – Как я рад! Ну и молодец! Дай обнять тебя, друг!
Легаль кинулся к трону, но индийцы преградили ему дорогу.
– Эй вы! Думаете напугать меня? Напрасно сверкаете глазюками. Тот, кто сидит на вашем троне, мой матрос, Фрике. Будь он хоть султан, хоть кто!.. Вы выбрали неплохого правителя. Думаю, что теперь у вас все будет прекрасно.
Однако индийцы не отступали. Пьер даже покраснел от злости.
– Черт побери! Да будь я королем Мадагаскара или самой Америки, разве это помешало бы моим друзьям общаться со мной? Разве они не могли бы пожать мне руку и выпить стаканчик-другой? Дорогу! Или я за себя не ручаюсь. Господин Андре, доктор, Мажесте, на помощь!
Малайцы отступили, но индийцы окружили европейцев и приготовились с оружием в руках защищать своего султана. Фрике сначала в растерянности наблюдал за происходящим, а потом вдруг пронзительно свистнул. В ответ послышалось грозное рычание, а затем глухое покашливание. У ног хозяина возникли две фигуры – тигра и орангутана. Животные ждали лишь сигнала к нападению.
– Разойдись! – сжимая в руке саблю, воскликнул Фрике.
Испуганные индийцы и малайцы разошлись по сторонам, а четверо друзей смогли наконец подойти к Фрике и обнять его.
– Дорогие мои! – Парижанин плакал и смеялся одновременно. – Наконец-то мы снова вместе! Спокойно, Предок! На место, Меу! Без глупостей. Эти люди – моя семья, и вы должны обращаться с ними, как со мной.
– Ну, парень, расскажи нам, как ты очутился здесь? – обратился к Фрике Андре.
– Да еще в роли султана! – подхватил доктор.
– Император, ну как есть император! А какой роскошный!
– Флики! – с наивным восхищением повторял Мажесте.
– Похоже, нашего полку прибыло. Теперь экспедиционный корпус пополнился еще двумя рекрутами. Эй! Да у тебя что, ноги отнялись и язык отсох?
– Вы все говорите одновременно! Можно мне раз в жизни немного помолчать? Да и не время – султан я всего лишь с сегодняшнего утра, а дел у меня уже невпроворот. Кстати, где даяки?
– Вернулись в деревню.
– Бедняги, я хотел бы что-нибудь сделать для них.
Пока длился этот разговор, малайцы, эскортировавшие наших друзей, стояли в стороне, не понимая, что происходит. Они ожидали увидеть султана, а нашли на троне незнакомца, который к тому же освободил их пленников, а те, в довершение всего, подошли к трону совсем близко, хотя такой чести удостаиваются лишь избранные.
Старший среди малайцев попытался высказать недовольство, ведь он надеялся получить вознаграждение за четверых пленников.
– Тише! – приказал Фрике. – Еще слово, и я прикажу посадить тебя на кол.
Малаец испуганно умолк, уловив, очевидно, общий смысл сказанного, хотя Фрике и говорил по- французски. Доводы султана показались ему убедительными. Во всяком случае, в раскосых глазах засветились страх и восхищение.
– Теперь, друзья мои, – благо эти болваны оставили вам оружие, – надо быть посерьезнее. Отбросим шутки, ибо сей маскарад не продлится долго. Полдела уже сделано: мы снова вместе. Но не надо забывать о
