его и сердится.
Двойного листа Владику не хватило. Пришлось снова обращаться к Наташе.
— Тете Зине привет от меня передай, — попросила она. — И папе твоему, и сестре. Чтобы экзамены в институт хорошо сдала.
Наташину просьбу Владик выполнил уже на шестой странице.
С портфелем, из которого высовывался конец проволоки, в комнату вошел Егорка. Он сел к столу напротив Владика и с интересом смотрел, как тот пишет письмо.
— Это про что же накатал столько? — терпеливо дождавшись, когда Владик закончит писать, поинтересовался Егорка. Целое сочинение.
— Да про все. Владик с удовольствием перегнул липки. И про тебя написал. Даже про то, как собираешься вечером спрятаться в засаде.
— Точно, дело верное. — Егорка расстегнул портфель и достал проволочку, загнутую с одной стороны и виде крючка. На конце крючка за хвостовик с дырочкой был привязан медный голосистый колокольчик. — Видишь, — сказал Егорка, — стальная проволока, упругая. Сработает сразу… Ты письмо сегодня будешь отправлять?
— Обязательно!
— Тогда пошли на станцию. Вечером с поездом и укатит. А на обратном пути завернем к роще. Надо место для засады выбрать удобное.
Егорка снова уложил в портфель крючок, тонкую, прозрачную жилку, заодно и письмо Владика положил. Осторожно заглянув в соседнюю комнату, он торопливо сказал:
— У отца Наташка. Пошли скорей. А то увяжется с нами.
Только потом, когда дорога от озера свернула к железнодорожной станции, Владик понял, почему Егорка не хотел, чтобы сестра пошла с ними.
— Трещит, трещит, как сорока. Толком поговорить не даст. — После такого вступления Егорка нахмурился еще больше и покосился на Владика. — Ну, ты и завернул тогда! Выходит, сила только дураку нужна? Умный, выходит, и без мускулов проживет?
— Я так не говорил. Я говорил про кулак.
— Не все ли равно!
— Как это все равно! — вскинулся Владик. — Очень даже не все равно. Правду не кулаком доказывают. Сила не в кулаке.
— Да ладно, — уже миролюбиво сказал Егорка, — чего кипятишься? Я будто не понимаю! Понимаю. Потому и приготовил вот это. — Он приподнял портфель. — Хитростью докажу. Ведь хитрость — тоже ум? Верно?
— Хитрость… — неуверенно протянул Владик.
— Ну… военная хитрость, — уточнил Егорка.
— А, военная, конечно.
— Слушай, Владь, а ты вообще молоток! — похвалил Егорка. — Я и не думал сначала. Жаль, что самбо не знаешь. Хочешь, покажу один приемчик? — Он сошел с дороги на траву и положил портфель. — Значит, так: вот стоите друг против друга, ругаетесь, на испуг берете. А ты не жди, хоп на колено!
В ту же секунду Егорка присел, ухватил Владика за ноги, рванул чуть в сторону, на себя, и Владик, потеряв опору, шмякнулся спиной на землю.
— Не ушибся? — помогая приятелю подняться, спросил Егорка.
— Ничего, — растерянно сказал Владик, — терпимо.
— А теперь попробуй… — Но Егорка не успел договорить: Владик вдруг упал на колено, и Егоркины ноги взлетели вверх.
— Ну, тебе только покажи! — продолжая лежать в мягкой, густой траве, восхитился Егорка. — Садись, отдохнем малость, — сказал он. — Торопиться некуда… Владь, я штуку одну придумал…
— Яму под щитом вырыть? — опускаясь рядом с Егоркой, весело спросил Владик. — Как древних мамонтов ловили.
— Другое совсем… Не догадаешься.
— Новую вилку с… шестью зубьями, — улыбнулся Владик.
— Вилка — это мелочь. Ерунда в общем.
— А тетя Нина говорила — такое изобретение! И сам тогда тоже: «В музее будут показывать!»
— А может, и будут… — Егорка смотрел вверх. Серые, широко раскрытые глаза его медленно смещались влево. Вот скажи: сколько весит самолет?
— Смотря какой самолет.
— Ну, в среднем. Вон, например, летит. Кажется, Ту.
Владик отыскал в синем небе движущуюся серебристую точку.
— Ух, высоко! Даже не слышно… Сколько весит? Тонн двадцать, наверно.
— Двадцать, говоришь, — прищурился Егорка. — Допустим… Значит… значит, получается двести самолетов… Не понял? Ну-ка, посчитай, сколько у вас дома вилок. Всяких — стальных, алюминиевых. От сервиза.
Уже и самолет скрылся из виду, когда Владик наконец справился с трудной задачкой.
— Кажется, двадцать шесть.
— Ого! — удивился Егорка. — И всего на четыре человека! У нас меньше, по три вилки. В стране двести пятьдесят миллионов человек. Даже больше. Возьмем не по три, а хотя бы по две вилки на человека. Пятьсот миллионов. Отпили от каждой по два зуба… Ты же убедился, что они лишние. Убедился?
— Ну, можно, конечно, и без них, — согласился Владик.
— Так, в одном зубе в среднем четыре грамма. Перемножь все, можешь потом проверить, — получишь четыре тысячи тонн стали и алюминия. Ровно двести самолетов.
Егорка, видимо, и сам удивился такому внушительному результату — сел, глаза уставил вперед, словно на широком зеленом лугу, уходящем к роще, он уже видел длинные ряды новеньких, стройных, со скошенными крыльями, серебристых лайнеров.
И Владик не мог не поразиться:
— А ты говоришь — ерунда!
— Ничего я не говорю, — возразил Егорка. — Просто новую вещь я придумал. Такую вещь, Владь, что не сравнить с вилкой… Никому еще не говорил, тебе первому.
— Это что же такое?
— Картошку есть любишь?
— Люблю.
— А слышал, сколько людей на картошке занято? Садить, окучивать, убирать. Не сосчитаешь. И вот я придумал, опыт поставлю такой. Возьму длинную трубу и просверлю в ней дырки. Трубу над грядкой укреплю, а под дырками вырою ямки. В них корзинки из железной сетки положу, а внутрь — по картофелине. Корзинки привяжу к трубе. Все понял?
— Дырки зачем, не понял.
— Как же без дырок? Один-то конец трубы я заткну пробкой, а на другой резиновый шланг надену. Шланг этот к бочке присоединю. Бочка наверху будет стоять, как в летнем душе.
— А, — догадался Владик. — Поливать будешь из дырок.
— Не только поливать. В бочке вместе с водой удобрений всяких разведу. По науке. И буду смотреть. Пришло время полить, подкормить — шланг разожму, пей, картошечка, питайся сколько нужно. Никакая жара не страшна, ни засуха. Ну как, здорово? Правда ведь здорово?
— Еще бы!
Владик нисколько не сомневался, что это необыкновенно здорово!
— Тогда и урожай будет хороший, правда?
— Хороший! Урожай будет такой, что, может, и в корзине не поместится. А убирать — легче легкого: поднял трубу, и все корзиночки выскочили. Обтряс, и чистенькая картошечка. Упакована.
— Как же это ты все придумал? — поразился Владик.
— Шевелю. Вот этими. — Егорка потрогал свой затылок. — Обязательно поставлю весной опыт. Надо
