— В ателье? — поморгал под очками отец. — Что ж, хорошая работа.
— А мама? — сказал Владик.
— Что мама? Что мама? — Засунув руки в карманы брюк, Виктор Викторович зашагал по комнате. — Ну что — мама? Ты, в конце концов, Таня, взрослый человек. И сама должна выбирать себе работу. Сама. Свою работу. Может быть, на всю жизнь работу. Это решение твое продуманное, твердое?
— Тань, — поспешно сказал Владик, — покажи тетрадь, где ты моды рисовала. Пап, она очень красивые платья рисует.
— А это… — Таня прошла на середину комнаты, медленно повернулась. Куда только девалась ее обычная угловатость! — Я его сама сшила. И фасон частично придумала сама.
Верно, красивое платье. И сидело отлично. Не напрасно Дарья Семеновна хвалила.
— Так что же мы ломаем головы! — воскликнул Виктор Викторович. — Выдумываем проблемы! Сегодня же маме и объявим: ты хочешь работать в ателье! Прекрасно!
Таня расцвела улыбкой, серые, большие глаза ее заблестели.
— Может быть, я в ателье сейчас схожу? Посмотрю, как там.
— Да, непременно! — сказал Виктор Викторович.
— Свои деревянные бусы надену.
— Обожди, дочка, вместе пойдем. Мне тоже пора в контору.
Мультики
Владик вынул из тетради лист бумаги и написал сверху:
«Здравствуй, Наташа! — Он улыбнулся, подумал и добавил, не начиная новую строчку: — А также Егорка, Сережа, Толик и пр. Знаете, что сегодня было? С мальчишкой подрался. Я тебе, Наташа, говорил о нем — Васята. Он здоровый, а вредный, как фашист. Егор, ты прием тогда показал, я Васяту этим приемом положил. Ух, шмякнул! Конечно, и мне досталось. А вообще, я согласен: уметь драться нужно. Не силу чтобы показывать, а просто в случае чего за себя постоять. Или за друга. Или за дело какое-то хорошее».
В передней послышался звонок. Кто бы это? У всех домашних — ключи. Уж не Васька ли?..
Владик тихо положил на лист с начатым письмом ручку и на цыпочках прошел к двери. Еще — звонок.
— Кто там? — спросил Владик.
— Открой. Длинный Карабин стоит у дверей твоего вигвама.
Владик чуть не рассмеялся.
— Покажи свои боевые шрамы, — сказал огненнорыжий индеец Чиж. — Во дворе только и разговоров о твоей битве… Э-э, ерунда, царапина стрелы. Владь, как же ты не побоялся против Васяты?
— Да вот… — сказал Владик. — Не побоялся.
— И правильно. Надо учить таких… Ты чем, Соколиный Глаз, занимаешься?
— Письмо ребятам пишу.
— У которых гостил? Владик, а покажи ту патрульную повязку, о которой говорил.
Владик с удовольствием достал из ящика стола зеленую Наташину повязку с буквами «ПЗП».
— Сами шили? — удивился Чиж. — Как магазинная.
— Там девчонка одна — что хочешь сделает.
— Красивая повязочка. — Сережка примерил себе на руку. — Достать бы такие. Нам. А что, не помешали бы. У беседки, видел, березка росла? Все, хана, сломали. А про цветы не знаешь? Все цветы у дяди Леонтия кто-то порвал.
— Не все, — сказал Владик. — Половину.
Он хотел еще добавить, что это дело рук Васяты, но не сказал. Не было же свидетелей.
— Повязки, точно, не помешали бы, — согласился Владик. — Мне этот Васята говорит, когда мы еще не начали драться: я тут теперь хозяин. Всех зажму!
— Такой нахозяйствует! — усмехнулся Чиж и поиграл мускулами на загорелых руках. — Его самого как следует зажать надо. Васята! Покоритель индейцев!.. Нет, хорошие повязочки, — снова сказал Сережка. — Может, пошить такие? А?.. Ну, поглядим, ребятам показать надо… Сегодня — мультики в программе. Ты не смотрел позавчера? «Ну, погоди!» показывали.
— Как же, там еще смотрел, с ребятами. Умора!
— Пять минут до начала, — посмотрел Сережка на часы. — Включишь?
— Конечно, — сказал Владик. — Письмо и потом допишу.
Он прошел в большую комнату, включил телевизор, и ребята вместе уселись на диване — смотреть мультики.
