– А, это ты… – вздыхаю, а Кэл пододвигает к кровати стул и усаживается, неловко опираясь на жёсткую спинку. – Сильно болит?
– Иногда, – признаёт эльф. – Но это всего лишь рана. Она заживёт.
– Конечно! Жаль, что ты пока не можешь воспользоваться иными лекарствами: выздоровление шло бы гораздо быстрее…
– Действительно, жаль, – кивает Кэл. – Возможно, в этом случае я мог бы помочь и тебе.
– Даже не думай! – я бы погрозил пальцем, если бы мог. – Это бессмысленно.
– Почему?
– Потому! – отвечаю, как невоспитанный ребёнок. – Только зря потратишься…
– Как хочешь, – он рефлекторно пожимает плечами и морщится от боли. – Собственно, я пришёл не за этим.
– А за чем? – настораживаюсь.
– Я много размышлял… – начинает Кэл, и я не удерживаюсь, чтобы не съязвить:
– Это правильно! Размышлять – крайне полезное занятие!
– Не перебивай! – на мгновение в голосе листоухого прорезается привычная надменность, но исчезает чуть ли не быстрее, чем появилась.
– Ладно, не буду, – согласно вздыхаю. Кэл полыхнул глазами, но оставил моё ехидство без надлежащего ответа.
– Я размышлял о поединке. Долго. Пока не понял, что всё происходило… неправильно.
– Неужели? – стараюсь казаться спокойным, но голос дрожит.
– Сначала ты не казался опасным противником: стандартные ответы, простые выпады – ничего, заслуживающего внимания. Именно это меня и усыпило.
– Усыпило? – кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, lohassy!
– Да, усыпило. Я словно начал отделяться от собственного тела и… таять. Как на огне тает лёд. Было совсем не больно, но очень… мерзко.
– Конечно. Умирать всегда мерзко, – охотно подтверждаю.
– Умирать? – он непонимающе смотрит на меня.
– Твою душу пожирал vere’mii сестры. Знаешь, что это такое?
– Да… – прошептал Кэл, бледнея.
– Странно, что никто раньше не заметил и не помог тебе справиться с «призраком»…
– Я чаще бываю в компании воинов, а не магов, – поясняет Кэл. Чуть смущённо.
– Ну, для того, чтобы почувствовать неладное, не обязательно чародействовать направо и налево! Достаточно просто… А твоя возлюбленная тоже ничего не замечала?
– У меня нет возлюбленной, – тихо и печально ответил эльф.
– Как это? – были бы силы, подскочил бы на кровати. – Чтобы у листоухого и не было возлюбленной? Да вы же ни минуты не можете без влюблённости!
Тёмно-лиловые глаза лукаво суживаются:
– Больно много ты знаешь об эльфах! Откуда?
– Была возможность, я и узнавал, – огрызаюсь. Ну не рассказывать же ему о том, что, в десятилетнем возрасте определив для себя эльфов одними из главных врагов, я проштудировал всю имеющуюся в домашней библиотеке литературу и попытался получить ответы на те вопросы, о которых в книжках не было ни слова!
– Почему я тебе не верю? – вздыхает Кэл.
– Потому что ещё не научился!
– Этому нужно учиться? – удивляется. Странно: вроде мой ровесник, а такой ерунды не знает… Опять читать лекцию? Что ж, прочту.
– А как же? Сначала нужно воспитывать в себе доверие, и не просто к избранным вещам и личностям, а доверие ВООБЩЕ. Ко всему. По крайней мере, доверие «первого взгляда». А когда научишься доверять, можно попробовать верить. Это уже сложнее, но гораздо приятнее..
– Верить? – хмыкнул эльф. – А если тот, кому ты хочешь доверять, обманывает твоё доверие?
– Значит, он не выдержал испытание «второго взгляда» и дальше с ним не о чем говорить, – улыбаюсь.
Кэл морщит лоб, обдумывая мои слова.
– Смотрю я на тебя и не понимаю…
– Чего именно?
– Сколько тебе лет, если ты временами выглядишь и ведёшь себя, как мальчишка, а мыслишь, как древний старик?
– Ну уж и древний… – дуюсь.
– И всё же?
– Мне пришлось взрослеть быстрее, чем полагается, – уклончиво отвечаю я, умалчивая о том, что детства у меня попросту не было. Детства в классическом понимании: с нежной заботой родителей, с весёлыми праздниками, с ватагой приятелей-сверстников… Наверное, он заметил тень в моём взгляде, потому что спросил:
– Жалеешь?
– Иногда. Лучше ответь, почему у тебя нет возлюбленной, – перевожу разговор на другую, менее болезненную для себя тему.
– Она была… До того, как Мийа заболела своей любовью. А потом…
– Вы поссорились. Понятно: кто же выдержит истерики без малейшего повода!
– Да, примерно так и было, – Кэл отворачивается, чтобы лишний раз не демонстрировать свои эмоции. Всё ещё не доверяешь? Твоё право… – Мы расстались. А после смерти сестры у меня не возникало желания любить.
– Как выяснилось, зря. Поэтому vere’mii и получил над тобой такую власть!
– Я ещё не успеваю сказать, а ты уже знаешь, о чём пойдёт речь! – эльф удивлённо хмурится. – Это так странно…
– Не буду больше тебя расстраивать, – улыбаюсь. – Есть ещё вопросы?
– Есть.
– Валяй!
– Как ты узнал о «призраке» и… Как ты справился с ним? – вот уж не думаю, lohassy, что тебя интересуют мои ответы. Ты хочешь узнать, КАК я отвечу, а не ЧТО.
– Узнал? Посмотрел под другим углом. И изъял, – с трудом удерживаюсь от соблазна показать язык. Не поймёт.
– Так просто? – пожалуй, он разочарован.
– Кто говорил о простоте? Мне повезло, что ты уже плохо контролировал своё тело, а тень твоей сестры не слишком замечательно фехтовала, иначе я не сумел бы нанести удар и…
– Даже представлять не хочу, что могло произойти! – эльфа передёргивает.
– И правильно! – хвалю. – Но позволь извиниться..
– За что? – тёмно-лиловые глаза изумлённо расширяются.
– Вместе с «призраком» могла исчезнуть и другая память о твоей сестре. К сожалению.
– Да. Исчезла, – подтверждает эльф, и я кусаю губу. – Исчезла вся боль, остались только светлые дни.
– Хорошо, если так, – сомнительно, конечно, но у меня нет причин не верить. – В любом случае, прости. Не моё это было дело…
– А чьё же? – о, теперь нас захлестнуло лукавство!
– Твоих друзей, близких, родителей, наконец!
– У меня нет родителей. Они… погибли, – он говорит грустно, но очень спокойно, как о давно свершившемся и принятом факте.
– Сожалею, – звучит пошло, но больше сказать нечего. Утешать я умею плохо, да и… Не нуждается он в моём утешении.
– Кё рассказала, что ты сделал для неё, – после небольшой паузы сообщает эльф. – Но… получается,
