Я зажмурился. Тряхнул головой. Снова открыл глаза. Эльфы с недоумением на лицах никуда не делись. Комната – тоже. Всё, как всегда, и всё… не так. Что там они сказали? У меня больше нет клейма на лице? Не верю…
Кэл понял, какие сомнения меня обуревают, и потянул из набедренных ножен широкий кинжал.
– Сам посмотри!
Я и посмотрел. Посмотрел на полосу полированной стали. Зеркало клинка искажало пропорции и слегка меняло оттенки, но главные детали не упустило. Правая щека была девственно чиста.
Вернув Кэлу кинжал, я сел на постель и задумался. Наверное, призраки мыслей, сталкивающихся то друг с другом, то с реальностью, отразились на моём лице, потому что эльф удивлённо заметил:
– Кажется, ты разочарован…
Ошеломлён – было бы вернее. Произошло нечто большее, чем чудо. Всё перевернулось с ног на голову. Я считал, что никаким образом не могу исцелить своё тело, но сейчас стал свидетелем неоспоримого доказательства обратного. Как?! Кто?! Когда?! И память ехидно подсказывает: один маленький плевок из пасти инеистой ящерицы. Так просто? Нет, здесь есть какой-то подвох, я это не просто чувствую, а почти ЗНАЮ! Но в чём он состоит? Только бы не ещё один аванс, который надлежит отрабатывать…
«Можешь считать ЭТО подарком… К Празднику Середины Зимы…» – тоненьким детским голоском тянет Мантия.
Не рановато ли? Ещё больше месяца…
Осекаюсь, потому что понимаю: в её фразе важна первая половина.
Подарком от кого?
«Тебе виднее… Помнишь: я же не присутствовала при твоём разговоре с…» – умолкает.
Я не упоминал о разговоре!
«Разве?…» – деланно изумляется.
Ни словечка!
«А мне почему-то подумалось…»
Ты всё знаешь, стерва! Кто задавал мне вопросы?
«Твоё больное воображение!…» – обиженно огрызается Мантия.
Неправда!
«Ты о чём?… О том, что воображение – не больное?… Позволь не согласиться: ещё какое нездоровое…»
Не переиначивай!
«Научись сначала выражать свои мысли правильно!…» – ну вот, теперь она зло иронизирует.
Ты всё прекрасно поняла!
«И что?…»
Я хочу знать…
«А я – не хочу…» – и что мне с ней делать?
Как меня исцелили?
«А ты болел?… Ах да, на голову ты у нас слабоват… Но это, мой милый, не лечится…» – мурлычет, довольно поигрывая коготками.
Ты… ты… ты…
«Дама, замечательная во всех отношениях…»
Фрэлл!
«Поскольку твоя речь становится всё более нечленораздельной, пожалуй, оставлю тебя на несколько минут – вдруг пауза пойдёт тебе на пользу?…» – она захлопывает
Т-а-а-а-ак… Знает все подробности, но не скажет. Ни при каких условиях. То ли из вредности, то ли потому, что мне нельзя это знать. И тут уж неважно, какая из причин – истинная: и в том, и в другом случае я останусь в неведении, что весьма прискорбно, поскольу мне и так слишком редко удаётся блеснуть интеллектом, а при недостатке сведений ваш покорный слуга и вовсе… круглый дурак. Хочется ругнуться и что-нибудь сломать. Правда, под рукой ничего подходящего нет, а мебель в комнате добротная – её и человек вдвое сильнее, чем я, не попортил бы… Разве ножиком поковырять, так ножика мне для этих целей не дадут…
– Эй, ты слушаешь?
Кэл склонился надо мной, а доктор, смирившись с тем, что на его глазах свершилось нечто из ряда вон выходящее, осторожно ощупывал тонкими пальцами моё лицо.
– Да. Ты что-то сказал?
– Я спросил, связано ли это с тем зверем…
– Наверное… – пожимаю плечами. – Точно сказать не могу. Не знаю.
– Откуда в этих краях взялась инеистая ящерица?
– Это вопрос ко мне?
– Да нет, просто вопрос… Тебе не показалось, что она намеренно отпугнула солдат?
Я немного подумал и ответил:
– Сто пять шансов из ста.
– Уверен?
– Если она хотела поживиться человечинкой, начала бы с нашей кареты и задолго до встречи с солдатами.
– Логично… – Кэл смешно сморщил нос. – Значит, кто-то специально направил ящерицу нам на помощь… Или – не нам? – лиловые глаза подозрительно блеснули.
– Хочешь сказать…
– И так всё ясно! – гордо заявил эльф. – Она приходила из-за тебя!
– Да, вот так сразу и только из-за меня! – фыркаю, но в глубине души не могу не признать: голова у листоухого работает, что надо. Чётко отлаженный механизм, в отличие от… сами знаете, кого.
– Ты же пошёл ей навстречу!
– Что с того?
– Она тебя ждала!
– Ты-то почему в этом так уверен?
– Да и слепому было бы ясно!
– Господа… – вежливое покашливание доктора напомнило, что мы с Кэлом не одни в комнате. – Вы говорите об инеистой ящерице, я правильно понял?
– Да, – недовольный тем, что его прерывают, кивнул сереброволосый спорщик.
– Вы не могли бы описать, как она выглядела… Мне было бы любопытно получить свидетельства очевидцев…
– Ой, можно не сейчас? – взмолился я. – Кушать очень хочется!
– Разумеется, молодой человек, когда Вам будет угодно… Жаль, что субстанция, снятая с Вашего лица, не поддалась анализу, – с сожалением добавил эльф, и я еле удержался, чтобы не сплюнуть на пол.
Все учёные одинаковы: думают прежде всего о научной ценности любого явления. Могу поспорить, что он был бы донельзя рад каждый день копаться в моих язвах и всём прочем… Если бы ему позволили. Да и если бы НЕ позволили…
– Не смею более отягощать вас своим присутствием, – откланялся доктор, и я остался наедине с очень опасным собеседником, по горящим глазам которого можно было понять: в рукавах пепельно-серого камзола спрятано немало сюрпризов…
Впрочем, снова ошибаюсь. Сюрприз появился отнюдь не из рукава, а из-за пазухи: рука Кэла, на вдох задержавшаяся в складках одежды, вынырнув, подлетела мне под самый нос.
– Что это значит?
Я растерянно уставился на покачивающиеся на одной цепочке вещицы, отягощённые замысловатой историей обретения. Медальон Юджи и… «искра» молодого эльфа.
– Как к тебе попала ky-inn[21]?
– Об этом тебе следует расспросить своего тогдашнего спутника… Брата, полагаю?
– Расспрошу непременно! – лиловые глаза полыхнули гневом. – Но ты…
