Хороший ответ. Вот только, по чьим делам? По его или по моим? Сдаётся мне, что наши дела существенно рознятся…
– Ну и скажу! – надулся я. – Думаете, испугаюсь?
– Временами я сомневаюсь, что ты вообще чего-то боишься, – заметил доктор.
Фыркаю:
– Неправильный вывод! Я – отъявленный трус. И всего боюсь.
– Один мудрый человек сказал: «Бояться – не значит трусить. Бояться – значит быть осторожным», – усмехнулся Гизариус.
Поднимаю руки:
– Сдаюсь!
– Покажи горло, – велел доктор.
Я послушно открыл рот и вытерпел прикосновения ложки к языку.
– Вполне здоров, – удовлетворённо кивнул дядя Гиззи.
Мой печальный вздох по этому поводу не остался незамеченным:
– Нравится болеть?
– Не-а.
– Тогда что?
– Не нравится работать.
Он хмыкнул:
– А не скучно без работы-то?
– Мне никогда не бывает скучно.
– Даже одному?
– А кто Вам сказал, что я – один?
Глаза Гизариуса округлились:
– Но…
– Я всегда с самим собой!
Доктор ошарашено выдохнул и качнул головой:
– Всё, зарекаюсь с тобой спорить!
– Почему? – искренне удивился я.
– Потому что спор постоянно выходит из-под контроля!
Довольно ухмыляюсь, сгребая свои заметки в кучу.
– Ты составил опись?
– Почти.
– Почти?
– Осталось совсем немного, – изображаю на лице невинную уверенность.
– Учти, пора заканчивать! Нам нужно готовиться к отъезду…
– Нам?
– А ты предпочтёшь остаться здесь? – подколол меня доктор.
– Нет, конечно. Но я думал, что мой хозяин…
– У него много забот и без тебя, – сообщил Гизариус.
– Значит, я – забота? – наигранно обижаюсь.
– В некотором роде… – он увильнул от прямого ответа.
– Ну, если так… – я сузил глаза, подбирая слова подходящей к случаю обвинительной речи, но мои планы были грубо нарушены.
В дверном проёме возникла раскрасневшаяся от долгого бега мальчишеская физиономия. Кажется, я знаю этого пацана – один из тех, кто потащил гнома на рыбалку… Светлые ресницы хлопнули несколько раз друг о друга, и мальчишка срывающимся голосом возвестил:
– Вас ведунья зовёт!
Мы с доктором переглянулись, потом хором спросили:
– Кого?
– Вас!
– Кого из нас? – уточнил Гизариус, сообразив, что иным способом внятного ответа не добиться.
– Мастера!
Ситуация прояснилась. Чуть-чуть.
– Зачем?
– Она не сказала… – растерялся мальчик. – Но просила поторопиться!
Я вздохнул. Вылезать на холод не хотелось. Совсем. Только-только избавился от простуды, и снова появился шанс улечься в постель.
– Знаешь, я, конечно, уважаю желание сей достойной женщины…
Доктор нахмурился:
– Не пойдёшь?
– Н-у-у-у… – энтузиазма в моём голосе не наблюдалось.
– Собирайся и отваливай! – непреклонно велел Гизариус.
– Но…
– Кому говорят?!
– Я ещё не совсем…
– Обленился? Хочется верить… Поторопись!
– Ну куда она убежит? – простонал я, и Гизариус возвёл очи к потолку:
– Будь любезен, уважь просьбу старой женщины!
– Кто бы меня уважил… – проворчал ваш покорный слуга и поплёлся за верхней одеждой.
Мне не понадобилось много времени, чтобы подготовиться к прогулке на свежем воздухе, и за это я был несказанно благодарен дочке деревенского старосты. Рина, ещё летом снявшая мерки, взялась за дело серьёзно и ответственно, обеспечив меня комплектом одежды если и не особенно элегантной, то добротной и тёплой. Так что я был экипирован с ног до головы: под доггетами – толстые вязаные носки, выше – штаны из шерстяного полотна, рубашка с короткими рукавами, вязаная же фуфайка, варежки, колючий, но невозможно жаркий шарф и куртка из плотного сукна, подбитая мехом и имеющая очень важный элемент – капюшон. Посмотрев на меня, доктор усомнился, что я смогу передвигаться «в таких доспехах», на что в ответ получил высунутый язык и гордое:
– Зато не замерзну!
Гизариус махнул рукой, признав бесполезность споров касательно одежды, а я направил свои стопы к домику ведуньи…
Заворачивать в деревню показалось лишней тратой времени, и я двинулся по тропинке вдоль опушки леса, увязая в кашице снега и не успевшей застыть ледяной коркой земли.
Трава пожухла после первого же утреннего мороза, превратившись в бурую склизкую массу. Листья торопились облететь и добавить гнилостных миазмов к уже имеющимся ароматам вялой предзимней природы. Яркими пятнами оставались только золотые улыбки кустов огнянки, да брызги алеющих гроздей рябины. Скоро снег накроет всё своим белым плащом, и сверкающий волшебной чистотой сон продлится до самой весны…
Мокрый клочок замёрзшей воды плюхнулся мне на нос, заставив недовольно сморщиться. Нет, зима – не моё время года. Слишком холодно. Слишком грустно. Слишком…
О, почти пришёл. И даже помощь Мантии не понадобилась, чтобы почувствовать знакомый, чуть угрожающий ореол Силы, окутывающий дом ведуньи.
Опасность?
«Не больше, чем прежде…» – неуверенно ответила моя подружка.
Сомневаешься?
«Немного…»
