глазами.
Я пояснила:
— Это просто туннели, полные французского дерьма. Чем французское дерьмо может отличаться от английского?
Итак, мы все пойдем на Эйфелеву башню с Класснейшим Анри.
Эллен заметила:
— Я с нетерпением жду поездки и все такое, но я буду скучать по Дейву: он такой…
— Смешной? — подсказала я.
— Да, — кивнула она и вся зарделась.
Тоже еще!
Я уже привыкла находиться в разлуке с Богом Любви.
Он дома только неделю, а теперь я уезжаю из Англии.
Правда, иногда я хочу, чтобы с ним было поприкольнее. Существует опасность, что за внешностью Бога Любви кроется благоразумный человек. Он ведь только что купил велосипед, чтобы беречь окружающую среду. И на этом он может не остановиться… Он может купить и резиновые сапоги.
Спичка произнесла перед нами (не) знаменитую на весь мир речь:
— Представители Великобритании за рубежом! Мы должны помнить, что несем на своих плечах бремя ответственности за репутацию Британских островов.
Я шепнула Джулс:
— Я уже утомилась, а мы еще и в поезд не сели.
Мне удалось запихнуть все вещи в один рюкзак, забив его до отказа. Мы с Джас будем вместе пользоваться некоторыми вещами, чтобы сэкономить место. Например, я везу гель для волос, а она увлажняющий крем. Однако ее штаны я надевать не буду.
Mon amour[59] я сказала au revoir[60] .
ОН СНОВА приехал на своем велосипеде и еще (самое плохое) поговорил с моим отцом о Киви-гоу- ландии… и не застрелился от скуки. На самом деле он даже задавал вопросы, что доказывало, что он очень интересовался маори[61], слушая моего отца. Очень странно.
Наконец-то мы на пути в la Belle France. Если мы когда-нибудь до нее доберемся, это будет чудо, потому что а) паром — французский и б) за рулем — маньяк. Когда мы отплывали из Ньюхейвена, мы отходили от причала и возвращались три раза, потому что капитан забывал отдать швартовы.
Черт возьми? Нас мотает туда-сюда, как банки из-под кока-колы. Я хочу пожаловаться капитану (если его не отправили пневмопочтой домой, в безопасное место) и потребовать от него прекратить вести нас на восьмидесятифутовые волны. Герр Камьер (трепетный борец за честь германской нации и по совместительству — дурак) только что потерял равновесие, упал и ввалился в двери женского туалета.
В ресторане табличка «Soupe de joir[62]». Рози спросила у француза-официанта:
— А можно мне soup de вчера?
Но ей его не дали.
Шатаемся по палубам на штормовом ветру.
Я видела Капитана Маньяка в его рубке.
Единственный способ устоять на ногах — схватиться за флагшток на корме.
Почему он не спускает с меня глаз? Я просто вцепилась в этот французский флаг, потому что хочу дожить до Лягушландии. Как раз в этот момент корабль очень сильно тряхнуло — и флаг остался у меня в руках.
Мадам Слэк, которая большую часть круиза цеплялась за Класснейшего Анри (пристав к нему как банный лист) решила превратить инцидент со снятием флага в большое международное событие. Она настрекотала на лягушачьем капитану Маньяку и заставила его выйти на палубу (оставалось надеяться, что он кого-нибудь вместо себя оставил). Они много пожимали плечами, размахивали руками и кричали.
Кстати, почему это у мадам Слэк две огромные дорожные сумки? В одной у нее скотч и указка, а в другой — носовой платок? Разве допустимо, чтобы такой женщине в наше время доверяли работу с молодежью? Или Франция — страна сумочных фетишистов? Как я сказала Джас, даже у Анри есть маленькая сумка.
Рози сказала:
— Тебе определенно придется спускать — я по трапу. Au revoir, mon amie![63]
— Почему ты думаешь, что капитан Маньяк найдет трап? Я буду удивлена, если ему удастся отыскать Францию.
Но я сказала это тихо. Я не хотела вызы-и.11ъ новую серию пожиманий плечами.
В конце концов, мадам Слэк назвала меня глупой миллион раз, что могло бы меня расстроить, но я полна великодушия.
Мне пришлось извиниться перед капитаном Маньяком. По-французски.
Все еще на отстойном корабле, шатаемся туда-сюда в водах Атлантики или где мы сейчас находимся…
Вдруг Рози воскликнула: «Земля! Слава Всевышнему, я вижу землю!» — и опустилась на колени. Это было смешно. Впрочем, нельзя быть ни в чем уверенным: это могла быть и Исландия.
Капитан Маньяк объявил по радио:
— Леди и жентальмен, мы приближамсь к Дьепп.
Я сказала с безнадегой:
— Если повезет, к завтрашнему вечеру ему удастся пристать.
Чудом выжив в путешествии на пароме, мы сели в поезд на Париж. Возможно, машинист был в берете, но нам все-таки удалось прибыть в Hotel Gare du Nord в веселом Пари!!! Дама за стойкой сказала:
