уехали и стали летчиком, Лукка. Но если бы я родилась в этой части земли, то и не подумала уезжать отсюда.
Он доел последнюю сочную оливку. Официант сообщил им, что эти оливки – свежий урожай из соседней рощи.
– У вас в южной Калифорнии есть места не хуже наших.
Она покачала головой:
– Нет. Как и та безумно вкусная закуска, которую нам подали сейчас, курорты, подобные Лагуна-Бич и Ла-Хойя – всего лишь легкий аперитив по сравнению с Равелло.
Его глаза улыбались ей.
– Какое чудесное сравнение.
– Но правдивое. Гуляя, я остановилась у виллы Руфоло. Сколько причудливой фантазии! Неудивительно, что эти сказочные сады воодушевили Вагнера на создание «Персиваля», – сказала она. – Кажется, в следующем месяце будет Вагнеровский фестиваль? Вам всем, живущим здесь, крупно повезло.
– Я предпочитаю слушать Вагнера, когда город не переполнен туристами.
Она улыбнулась:
– Понимаю. В южной Калифорнии тоже ступить некуда от обилия туристов. Вот почему мне так нравится на вашей ферме.
– Вы предпочитаете ферму виллам?
– Там красиво, но они слишком большие. У вас в доме уютно, словно спрятался от всех среди фруктовых деревьев и цветов – они окружают, будто кучевые облака. Мне очень нравится ваш дом. Будь я художником, то рисовала бы его целыми днями.
– Как Моне с его тополями?
– Точно.
Появился официант с рыбным блюдом.
– По-моему, вы в душе художник, – сказал Лукка.
– Боюсь, что я могу лишь замечать красоту, а не создавать ее. Скажите – только честно, – как у вас сегодня прошел день?
– Говорю честно – мы с отцом мирно побеседовали. Он сказал, что на сто процентов поддерживает мое желание стать фермером. И еще мне кажется, что он решил превратить деловой прием в семейный вечер в мою честь. Это произойдет в среду вместо субботы.
– Он безумно гордится вами.
Его глаза заблестели.
– Когда папа завез меня домой, ко мне кое-кто пришел и очень удивился, когда дверь открыл я. Догадываетесь, кто это?
– Фортунато?
Он кивнул:
– Не хочется повторять сплетни, но, кажется, вас и вдовца Базилио почти поженили.
Аннабел рассмеялась.
– Если ваш племянник посмотрел повнимательнее, то заметил бы, что ваши рубашка и брюки едва ли налезут на Базилио.
– Его внимание было приковано к вам, чтобы замечать подобные детали. Он вами покорен. Поэтому мне пришлось сказать ему, что единственный мужчина в доме – это я. Интересно, какой вывод он сделал. А вам он дал не больше двадцати пяти.
– Не может быть, – улыбнулась она.
– К вашему сведению – он не прочь приударить за вами.
– Мы все через это проходили.
Лукка наклонился к ней:
– А по кому сохла синьорина Марш?
– По учителю рисования. Ему было, вероятно, лет сорок, но я думала, что это самый лучший возраст для мужчины. Он был такой мужественный и самоуверенный. Все мальчики в сравнении с ним выглядели жалкими.
– А он вас поощрял?
– Да. Теперь-то я считаю, что с его стороны это было не очень хорошо.
Лукка разразился смехом, а она сказала:
– Сейчас ваша очередь.
Глава 7
Лукка одарил Аннабел обольстительной улыбкой:
– О чем вы хотели услышать в первую очередь? Об одной из секретарш отца или о матери моей школьной подружки?
– О нет. – Аннабел покачала головой.
– Ни одна женщина из моих детских увлечений не выглядит привлекательнее той, что сидит напротив меня.
От таких слов Лукки, тембра его голоса, от его взгляда Аннабел стало жарко и пересохло в горле. Она глотнула кофе.
– После того как Фортунато ушел, что вы стали делать?
Он откинулся на спинку стула:
– Просмотрел список того, что мне необходимо для ремонта в доме.
– Это хорошо. Значит, вам было чем заняться.
У него слегка напряглись скулы.
– Мне надо многое сделать, но нога…
– Нога с каждым днем становится лучше. – Она знала, что долгой работы он не выдерживает, нога начинает болеть, а он раздражается. – Интуиция мне подсказывает, что вы с этим справитесь.
– Я бы хотел пригласить вас потанцевать, но пока что это
– Лукка, послушайте меня! Прошло еще слишком мало времени. – Аннабел поставила пустую кофейную чашку на блюдце.
Взгляд его стал рассеянным.
– Я так долго мечтал о том, что сделаю на ферме.
– Не забывайте – у вас в ноге пластина, а это означает, что ваше выздоровление не может пройти гладко.
– Почему? – Он был весь внимание.
– Вы живете с постоянной болью. Вероятно, у вас развился артроз. Пластина, которую вам вставили сбоку бедренной кости, помогает выдерживать вес и дает возможность двигаться. Однако пластина защищает сустав от нагрузки, что не всегда хорошо.
Он выпрямился:
– Вы хотите сказать, хирург не знал, что делал?
– Нет, Лукка. – Она отрицательно покачала головой. – После той травмы вам была необходима экстренная хирургическая помощь. Но кость должна нести определенную нагрузку по мере того, как она приходит в норму, а то, что ее постоянно оберегают, имеет свои последствия. К примеру, ваша боль.
Он скорчил гримасу:
– Новости становятся все лучше и лучше.
– На самом деле – лучше, – заверила Аннабел. – Я бы советовала вам проконсультироваться у хирурга-ортопеда и выяснить, не нужно ли в какой-то момент извлечь пластину и тем самым избавиться от боли.
Он сжал кулаки.
– Если бы это было возможно…
– Я знаю, что возможно, но я не врач. Только он может определить, подходит ли для вас эта операция и как скоро ее можно сделать. Если все так, как я говорю, вы сможете вернуться к прежнему образу жизни. Даже если не удастся добиться стопроцентного успеха, хуже не будет, а качество вашей жизни повысится.
Он смотрел на нее во все глаза.
– Вы дали мне надежду, которую я почти потерял.
– Надежда – это все, правда? Но если врач не посоветует операции в вашем случае – это может лишить сустав опоры, – то я знаю, что вы со всем справитесь. Не зря же вы ас.
Ей не нужно было даже смотреть на него, чтобы понять – у него внутри бушует ураган.
– Хотите десерт? – спросил он.
– Я столько всего съела, что не смогу проглотить ни кусочка.
– Тогда вернемся домой, если только вы не передумали и решили все же остановиться в гостинице
Она не сможет бросить Луку теперь. Ему наверняка захочется поговорить о возможности улучшить свое состояние. Раз уж она завела этот разговор, то ничего другого ей не остается.
– Передумала. Боюсь, что я влюбилась в ваш дом.
И в вас.
– Замечательно, поскольку я уже отменил бронь и оплатил счет.
Аннабел лишилась дара речи. Он встал, и она встала тоже.
– Сегодня днем папа кое-что привез на ферму. Я бы хотел, чтобы вы помогли мне опробовать это.
У нее подскочило сердце.
– Не хитрите.
Он улыбнулся уголком рта.
– Это не матрац, хотя это изделие входит в список покупок. – Он оставил на столе деньги и повел ее из ресторана.
– Что означает «опробовать»? Вы меня заинтриговали.
Он сжал ей бедро, и от его прикосновения колени у нее стали подгибаться.
– Это означает, что приобретена новая вещь.
Чудо, как ей удалось завести мотор и выехать на шоссе без аварии.
Его рука лежала на спинке сиденья, а пальцы трогали кончики ее волос. Электрический разряд пробежал у нее по телу.
– А не поехать ли нам в Салерно за
Надо как-то его отвлечь, а то она едва справляется с нарастающим желанием.
Он повернулся к ней:
– Вы боитесь ехать со мной домой? Я заметил, что еще до того, как мы встали из-за стола, – у вас на шее забилась жилка.
Его орлиный взгляд летчика не упускал ничего.
– Возможно. Я согласилась остаться у вас, но для меня… это непривычно.
– Ваша честность впечатляет. – Он потянул прядку волос. – Обещаю не делать ничего такого, чего вы не захотите.
– Синьор Каведзали… – У нее пересохло во рту. – Мы не можем спать вместе.
– Если вы пытаетесь сказать, что не хотите меня, то это неправда.
– Я очень вас хочу, – не могла не признаться она. – Но уверена, доктор предупреждал вас, что это слишком рано после операции.
– Если он и говорил, то я, вероятно, находился под действием наркотиков и ничего не услышал, – проворчал Лукка.
– Тем более необходимо проконсультироваться со здешним врачом. Если пластину можно удалить, то зачем травмировать то, что уже срослось? Не стоит рисковать. Вам следует поблагодарить Фортунато за то, что заявился прошлым утром до того, как мы нанесли вред вашей ноге.
Они подъехали к дому, и она выключила мотор. Он не успел ее коснуться, как она выскочила из машины.
Лукка пошел впереди и распахнул застекленную дверь террасы.
– Это стоит здесь.
Она посмотрела налево.
– Качели! – Садовые качели были вместительные, как раз по размеру Лукки, с мягкими подлокотниками и подушками. Обивка сиденья подходила по расцветке к мебели в доме. – Это то, что вам надо!
– Нам надо, – поправил ее он. – Сядь, а я положу голову тебе на колени и вытяну ноги.
Она не возражала, потому что… сама хотела этого. Она уселась, а он растянулся во всю длину своего крепкого мускулистого тела, взял ее руки и поцеловал в ладони.
– Раз это наше самое любимое место в доме, я решил, что оно должно быть удобным.
От присутствия Лукки это станет и ее любимым местом. Она посмотрела ему в глаза и утонула в них.
– Аннабел,
