ломать – можно, например, отдать в хорошие руки. Тому, кто оценит ее достоинства… Или просто убрать в уютный шкаф, потому что любая мелочь может рано или поздно оказаться необходимой.
– Ты обвиняешь принца?!
– В чем? В том, что он уподобился своим многочисленным знаменитым предкам в отношении к прислуге? В том, что Дэриен швыряет чужие жизни в грязь? В том, что… – я сознавал чрезмерность горечи в голосе, но не мог с собой совладать.
Пальцы Борга тисками сжали мое горло.
– Замолчи! Ты не смеешь так говорить о Его Высочестве!
– Милейший, остыньте! – Рогар, которому порядком надоело слушать наши словоизвержения (или, что больше похоже на правду, надоело наблюдать мои потуги на жесткость в изложении позиции), подошел и посмотрел в глаза рыжему. Посмотрел с такой лаской, что не прошло и вдоха, как моя шея освободилась от захвата. – Раз уж речь зашла о вещах… Этот молодой человек – не Ваша собственность, а моя. Посему Ваш жест я воспринимаю, как покушение на мое имущество. Прошу покинуть сей гостеприимный кров. Минута промедления, и я сделаю заявление Страже о Вашем проступке. Неприятности будут: это могу обещать твердо.
Борг скривился, словно от пощечины, сверкнул глазами и вылетел из комнаты, хлопнув дверью, а Мастер сообщил мне, самым мерзким голосом:
– Честно говоря, давно мечтаю поступить с тобой подобным образом.
– Каким?
– Взять за горло!
– Почему же не берешь?
– Потому, что знаю: ни к чему это не приведет. Ни к хорошему, ни к плохому. А напрасно тратить силы – не в моих правилах!
– Что это творится в тихой гостинице? – озорной голос Матушки ворвался в открытую дверь, жалобно поскрипывающую на петлях после знакомства с могучей дланью королевского телохранителя. – Гром, грохот, разъяренные молодые люди… К себе ли домой я иду?
– К себе, к себе, Эри! – поспешил ответить Рогар, встречая свою возлюбленную коротким, но очень нежным поцелуем.
– А, так вы оба здесь! – сталь серых глаз мгновенно наполнилась теплом. – Тогда ничего удивительного: если два сорванца находят общий язык, остается только молиться о спасении мира!
Боги, до чего же она прекрасна, когда улыбается… Невольно любуюсь тем, как светится слегка усталое, но умиротворенное лицо женщины, некогда научившей меня признаваться в чужих ошибках.
Заметив мое восхищение, Матушка смеется:
– Не смотри на меня, как на богиню! Я чувствую себя неловко.
– И совершенно беспричинно! Мало какая богиня сравнится с Вами красотой души, почтенная госпожа!
– Утихомирь своего подопечного, Рогар: он заставляет меня краснеть. Как молоденькую девушку, – шутливо просит Эри, но Мастер печально возражает:
– Подопечного? Если бы… К сожалению, я не могу ему приказывать. Разве что, попросить.
– Как это понимать? – женщина мигом серьезнеет. – Неужели ты… Этого не может быть! Ты всё-таки… нашел?!
– Сначала я тоже так думал, – сокрушенно признал Рогар. – Но выяснилось, что действительность несколько отличается от моих представлений о ней.
– И в какую сторону? – в голосе Матушки звенит напряжение, готовое вспыхнуть восторгом или скорбью.
Пусть весь мир наперебой уверяет меня, что эти двое не любят друг друга, но достаточно услышать лишь несколько слов, слетевших с мягких губ, чтобы утверждать: Эри не мыслит себя без Рогара. Любая его неудача ранит ее, и, наоборот: самая ничтожная победа расцветает счастьем в сердце этой женщины. Она едва ли не сильнее своего возлюбленного жаждет, чтобы тот осуществил свои планы. И будет скорбеть во сто крат горше, если оные планы разрушатся…
Что же ты скажешь ей, Мастер? Обрадуешь? Огорчишь?
– Видишь ли… – начинает Рогар, медленно и мучительно подбирая слова. – Оказалось, что я опоздал.
– Опоздал? – камушек падает в пропасть.
– Да, милая. Этот молодой человек стал Мастером без моего участия. Сам. Своими силами. И мне придется начинать сначала.
Ладонь Эри сочувственно дотрагивается до загорелой щеки.
– Ничего… Ты сможешь. Ты успеешь.
В комнате, накрытой облаком скорби, стало трудно дышать. Но я не собирался оставлять двоих дорогих мне людей в безысходном унынии:
– Позвольте и мне высказать свое скромное мнение! Сам или не сам, стал или не стал – лично я не замечаю в себе перемен к лучшему. Уверяете меня в достижении какого-то Мастерства? Отлично! Спорить не буду. Но кое-кто неправильно расставил вешки во временном потоке: до нашей первой встречи я был просто запутавшимся в обидах и неудачах ребенком, и уж никак не походил на заготовку для Мастера, кто бы что ни говорил! Если изменения и произошли, то они были вызваны и вашими стараниями. Поэтому предлагаю сделку: если в течение нескольких лет, которые остаются на поиски, ты не найдешь себе достойного ученика, я, так уж и быть, попробую сыграть ту роль, которую ты мне определил. Но все же, думаю, до такой крайности дело не дойдет… Договорились?
– Вы только поглядите, на что готов этот парень, только бы не допустить женских слез, – задумчиво подвел итог моей речи Рогар, и я почувствовал, как уши начинают гореть. – Пожалуй, стоит запомнить, где находится твое слабое место.
– Слабое? – улыбнулась Эри. – Ты не прав. Это очень сильное место. Но с таким видением мира трудно жить.
– Трудно? – огорченно переспрашиваю, а Матушка кивает:
– Ты видишь лучшее, что есть в чужих душах, и для тебя оно важнее живущей там же черноты. А, тем не менее, тьма слишком часто подчиняет себе свет, если тот недостаточно силен. Наверное, тебе следует стать немного черствее сердцем… чтобы выжить.
– Черствее? Я пробовал. Это не очень-то приятно.
– Пока не привыкнешь, – подсказывает Рогар.
– Привыкнешь… Привычка – самая страшная вещь. Из нее рождаются всевозможные напасти… Пожалуй, я немного погожу привыкать, хорошо?
Глаза Эри смеются, когда она поворачивается к Мастеру и заявляет:
– Опоздал ты или нет, не так уж важно. Важно то, что вы встретились и изменили друг друга. А заодно и всех тех, кто оказался поблизости… Было явлено настоящее чудо, иначе не скажешь! Не знаю, каким до этой встречи был Джерон…
– И хорошо, что не знаете! – вздрагиваю от удара хлыста воспоминаний.
– Может быть, – соглашается Матушка. – Но вот ты, мой дорогой, определенно, изменился!
– И как, позволь спросить?
– Ты, наконец-то, увидел себя со стороны! И за это я должна кое-кого поблагодарить, – крылья сухих губ на миг приникают к моей щеке. – Спасибо!
– Да я, собственно… – краснею окончательно и бесповоротно, чем вызываю умильные улыбки на лицах присутствующих. Впрочем, общая благость длится недолго:
– Тот молодой человек… Борг. Он едва не сбил меня с ног, пролетая мимо. Что его так расстроило? – спросила Эри.
– Разговор по душам, – отвечает за меня Мастер.
– Чем же такой разговор может расстроить?
– Смотря, кто с кем разговаривает… И – как. А, в самом деле, почему ты не хочешь пойти во дворец? Я мог бы тебя провести.
– Я же все подробно объяснил!
