имущество и влезть в такие долги, которые ему за весь отпущенный богом срок не погасить. Дидий старому другу, естественно, сочувствовал, но бить ноги за его интерес не собирался.
– Орест вернулся, – выдохнул Афраний.
– Куда? – аж подпрыгнул в кресле комит финансов.
– Нечаянная радость у меня, Дидий, – зловеще захохотал бывший префект и впился в расстроенное лицо хозяина желтыми, как у взбесившегося кота, глазами. Да что там глаза, если даже кожа Афрания в последние годы стала желтой и сморщенной, словно старый пергамент. А виной всему – желчь и плохое пищеварение. Недаром же Дидий предупреждал его о последствиях неразумного образа жизни. Ну, нельзя же себя так изводить по пустякам.
– А что ему в Константинополе не жилось? – вздохнул Дидий. – Неужели он и божественному Льву не угодил?
– Не прикидывайся глупцом, комит, – взъярился Афраний. – Ты отлично понимаешь, о чем идет речь. Орест прибыл тайно, с тремя сотнями варваров, и теперь скрывается в усадьбе корректора Глицерия.
На месте божественного Антемия комит финансов этого корректора отправил бы куда подальше. К сожалению, император к Глицерию благоволил, а в последнее время даже собирался назначить комитом агентов. А ведь Дидий намекал Антемию, что за корректором не все чисто и что связан тот с весьма подозрительными людьми. Да и Афранию с Орестом следовало бы более разборчиво подходить к выбору своих знакомых.
– Я все потерял, Дидий, – прохрипел Афраний. – А ты предлагаешь мне сидеть и ждать, когда сморщенная ручонка старого Антемия вцепится мне в глотку.
Положим, император никогда бы не стал собственноручно душить бывшего префекта, для этого у него есть заплечных дел мастера, но положение Афрания в любом случае незавидное. Чего не скажешь об Оресте, который, по слухам, как сыр в масле катался в Константинополе. И вот принесло же его в Рим, Дидию на беду. Не иначе как сын Литория решил пролезть в императоры и нашел союзника в лице обезумевшего от потерь Афрания. Но при чем здесь, спрашивается, Дидий? Ему и при божественном Антемии живется неплохо, и с Ратмиром он на дружеской ноге.
– Императором будет не Орест, а сиятельный Олибрий, – продолжал вдохновенно вещать Афраний.
– А это еще что за птица? – удивился комит финансов.
– Византийский сенатор, женатый на дочери божественного Валентиниана.
Дидию очень хотелось вскочить на ноги и плюнуть в горящие глаза сиятельного Афрания. Этот человек не успокоится никогда. Ну, разве что в могиле. Ему ни один император не в силах угодить. Был Авит – нет Авита. Был Либий Север – нет Либия Севера. А теперь он замахнулся на божественного Антемия, при котором Вечный Город обрел наконец давно утраченный покой. В Риме если и поминали божественного Валентиниана, то только нехорошим словом. А теперь, извольте видеть, из Константинополя является его зять с претензиями на верховную власть. Да кто он такой, этот Олибрий, чтобы смущать умы людей. И что принесет империи очередная смена императора, кроме новой войны и разорения. Увы, у Дидия не хватило мужества, чтобы выплеснуть накопленную горечь в лицо гостю, и он продолжал молча внимать горячечным речам Афрания.
– Олибрия поддерживает христианская церковь. Патриарх Ефимий разослал всем епископам империи письмо, в котором требует любым способом не допустить распространения богомерзкой заразы и покарать тех, кто прячет языческий лик под маской христианского смирения. Это и тебя касается, Дидий!
– А меня с какой стати? – удивился комит финансов.
– А разве не вы с сенатором Скрибонием участвовали в игрищах демонов, где будущем повелителем империи был назван сын Ратмира и внук Антемия? Разве не ты столь красочно описал эту языческую мистерию?
– Ты что несешь, Афраний?! – не на шутку рассердился Дидий. – Мы не участвовали в мистерии, мы ее наблюдали со стороны. К тому же ярманом на ней провозгласили не сына Ратмира, а сына Сара.
– А откуда у тебя такие сведения, комит? – насел на хозяина гость. – Ты можешь отличить одного младенца от другого?
– Но ведь ты сам мне сказал, Афраний, что дворец Туррибия купил дукс Сар, – растерялся от столь бессовестного напора Дидий.
– Значит, ошибся, – с усмешкой произнес Афраний. – Епископ Медиоланский Викентий докопался до истины без твоей помощи. Дворец Туррибия приобрела сестра префекта Ратмира, а дукс Сар лишь поспособствовал ей в этом. И ты, Дидий, знал об этом, но молчал.
– Ничего я не знал, – запротестовал Дидий.
– Это ты будешь объяснять монсеньору Викентию, комит! Тебя отлучат от церкви и проклянут с амвона. Потом лишат чести, имущества и сошлют в отдаленный монастырь замаливать грехи.
Дидий был потрясен и сбит с толку. Он уже и думать забыл о своем описании жутких событий, которые наблюдал в подвале соседнего дома четыре года тому назад. Правда, попавший в опалу Орест обещал, что передаст пергамент лично в руки божественному Льву, а возможно, и патриарху, но комиту финансов тогда и в голову не приходило, что этот странный отчет станет главным свидетельством против него самого.
– Но ведь это было давно, – пролепетал Дидий. – Я думал, что все уже забыли об этой языческой мистерии.
– Такое не забывается, – хмыкнул Афраний, подливая себе вино в кубок. – А в общем, ты прав. Все это могло бы сойти тебе с рук, если бы не одно печальное обстоятельство. Сиятельная Верина, супруга божественного Льва, прибегла к магическому обряду для того, чтобы избавиться разом от мужа и зятя, но была схвачена за руку бдительными патрикиями. Подробностей я не знаю. Но подручный Верины остготский рекс Тудор был приговорен Львом к смерти и спасся только по воле случая. Византийский император не стал предавать это дело огласке, дабы не бросить тень на дочь и внука. Верину держат во дворце под бдительной охраной, но участь ее решена – рано или поздно, императрицу либо отравят, либо удушат.
– Но Верину могли оговорить! – развел руками Дидий.
– Могли, – кивнул Афраний. – Но вот ведь незадача: как только восковые фигурки, изображавшие божественного Льва и сиятельного Зинона, попали в руки патриарха и он в присутствии императора провел очистительный обряд, как тут же Лев почувствовал значительное облегчение и через несколько дней выздоровел. Естественно, многие восприняли это как чудо. А божественный Лев решил, что это знак свыше. Сам Христос призвал его к борьбе с еретиками и язычниками, дабы навсегда покончить с этой заразой не только на землях империи, но и по всей ойкумене. Вот тут-то сиятельный Орест и вручил ему свидетельства того, что нечисть проникла не только в его семью, она завладела сердцем божественного Антемия, не пожалевшего для демонов даже своего внука и наследника.
– Но это же бред! – прошептал потрясенный Дидий.
– Только не ляпни чего- нибудь подобного в присутствие монсеньора Викентия, – строго прикрикнул на комита Афраний. – Мне с большим трудом удалось убедить епископа Медиоланского, что ты истинный христианин, Дидий. И в тот роковой день тобой двигало исключительно стремление разоблачить язычников, а отнюдь не желание участвовать в их сатанинских игрищах.
– Спасибо, друг, – с чувством произнес Дидий.
– Не спеши благодарить, – отмахнулся от него Афраний. – Тебе придется делом доказать свою преданность христианской вере.
– Но каким образом? – растерялся комит.
– Как ты понимаешь, ни император Лев, ни патриарх Ефимий, ни сиятельный Орест, ни епископ Медиоланский не хотят войны между Константинополем и Римом. Антемий, Ратмир и младенец должны быть устранены в результате заговора и лучше всего в один день.
– Но это же убийство, Афраний!
– Я бы назвал это божьей карой, – пожал плечами бывший префект. – И именно тебе, Дидий, выпала честь сыграть в этой новой мистерии роль провидения.
– Но я не смогу, Афраний! – схватился за голову комит. – Я никогда никого не убивал!
– Успокойся, Дидий, никто от тебя этого и не требует. Поставленная Орестом задача по силам даже такому слабому человеку, как ты. Когда император Антемий отправляется в загородную усадьбу?
– Через два дня, – глухо отозвался комит.
– А когда к нему присоединятся Ратмир с женой и сыном?
– Откуда же мне знать?! – всплеснул руками Дидий.
– Не юли! – прикрикнул на него Афраний. – На днях внуку императора исполняется четыре года. Наверняка деду захочется повидаться с ним. И ты, Дидий, известишь меня о грядущей встрече.
– А если я откажусь?!
– Мы теряем время, комит финансов! О твоей дальнейшей судьбе в этом случае я тебе уже рассказал. Если бы речь шла только об Оресте и Олибрии, ты мог бы выдать их Антемию и Ратмиру с легкой душой, но ты имеешь дело с христианскими иерархами, Дидий. Если тебе не дорога жизнь, то подумай хотя бы о своей душе.
Разговор с Афранием настолько плохо сказался на самочувствии Дидия, что тот два дня практически ничего не ел. Божественный Антемий не оставил без внимания сумрачное настроение комита финансов и даже пригласил его в загородную усадьбу на небольшое семейное торжество. Честь, конечно, была великая, и Дидий немедленно просиял лицом, но на душе у него заскребли кошки, а аппетит пропал окончательно и бесповоротно. Антемий же в этот день развил бурную деятельность, чем едва не привел комита финансов в отчаяние. Император всегда отличался повышенной активностью, и почтенный возраст не мешал ему вникать практически во все дела. Сегодня он вплотную занялся финансами, вконец измучив Дидия своими придирками и каверзными вопросами.
– Мне нужны деньги, комит, – стоял на своем Антемий. – Эгидий обложен в Орлеане со всех сторон, и требуется еще одно, последнее, усилие, чтобы окончательно очистить Галлию от
