Святые угодники! Этот-то откуда взялся? Вот кого мне недоставало для полноты счастья, так это милых родственничков… Правда, о Георгии я ничего особенно плохого сказать не могу, но и хорошего – тоже что- то не богато… Вообще этому парню по жизни не повезло. Туберкулезник, умер задолго до Великого Октября[56] – вот и не отмечен в позднейшей истории практически ничем. В принципе, мне не за что катить на него бочку, но больно уж я хорошо себе представляю всю это шайку коронованного жулья. Вряд ли он от них сильно отличается. Из всей когорты Романовых я неплохо отношусь только к блаженненькой сестренке Ксении, которая уже сейчас готова свихнуться на почве филантропии, да к Константину, которого в недалеком будущем ожидает слава одного из лучших поэтов Серебряного века – знаменитого «К. Р.». Но, впрочем, это все не играет существенной роли: вряд ли хронокаратели узурпировали младшего брата – он все равно ничего не сможет противопоставить старшему. Ну разве что попробует пальнуть в меня из чего-нибудь, но да это – пускай рискнет своим невеликим здоровьишком.
Успокоенный такими рассуждениями, я сообщаю Ренненкампфу и Васильчикову, что уровень тревоги понижается с «ноль» до «два» (посты перевести на обычное состояние, снайперам оставаться только на двух постах, без команды стрелять только в случае непосредственной угрозы мне или им самим), и выхожу навстречу к «нечаянной радости» – свежеприбывшему «бесценному братцу Егорушке»…
Мое высочество в атаманском мундире спускается вниз по лестнице, в сопровождении конвоя в тех же мундирах, а в холл отеля уже входит небольшая группа людей, сплошь одетых в морскую форму. Миленькая такая встреча: ни дать ни взять – морская кавалерия устроила слет! Невольно я улыбаюсь этим мыслям и тут же с удивлением вижу, как из группы моряков вырывается и чуть не галопом мчится ко мне молодой паренек, в общем очень похожий на меня нового. А на лице у него написано такое… странно, но я, пожалуй, не могу определить, что именно написано на этой радостной физии. Такое ощущение, что он хочет признаться мне в любви и одновременно боится, что я его пошлю куда подальше. Вот интересно: что бы это значило?
– Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество… – Голос паренька дрожит от волнения.
– Полноте, братец, полноте. Что за счеты между своими? – Надо проявить толику благородства, тем паче что вокруг не только мои сподвижники, но и целая толпа чужаков. Приобнимаю его за плечи. – Здравствуй, Егорушка.
Он расцветает и так яростно стискивает меня в объятиях, словно хочет придушить. Господи Вседержитель, как же мало человеку надо для счастья…
Вечером мы с ним сидим в цирке. Предварительная проверка показала, что мой ненаглядный братец не представляет для меня никакой угрозы. И хотя это только предварительная проверка, но для начала и этого довольно. В конце-то концов, что ж там, в «светлом будущем», сидят сплошные идиоты? Проверяли уже меня на прочность, поняли, что не по зубам, так что ж – опять пошлют бойцов на смерть? Пожалуй, что и нет…
А на арене… Я-то, лопух, при слове «цирк» умиленно вспоминал Юрия Никулина, Олега Попова и братьев Запашных. «Ах, эти девушки в трико!..» Щаз! На арене разворачивается «чемпионат» по «боксу». В принципе, это напоминает реслинг, но в колорите XIX века. Как объявили вначале: «Бой идет по лондонским правилам: в тонких перчатках, раунд – до нокдауна». Очень мило. Третий раунд у первой пары продолжался минут двадцать, зато четвертый – секунд пятнадцать. Наконец, после битого часа бестолкового топтания и дурацких ударов, которые мои орлы активно комментировали, определился победитель – ражий детина под два метра ростом и весом в добрый центнер. На его окровавленном лице написан уровень интеллекта, сделавший бы честь самому толковому из лемуров. Не хочу показаться циником и хвастуном, но каждый из моей свиты, не исключая греков, уделает этого питекантропа и даже не очень вспотеет… Э-э! Это чего там орет шпрехшталмейстер? Ну-ка, ну-ка…
– …Джентльмены и леди! Наш победитель готов бросить вызов любому из свиты русского наследника и на деле доказать, что американцы – непобедимы! Попросим, джентльмены и леди!..
Вот он – результат общения с представителями «продажной буржуазной желтой прессы»! Естественно, весть о вчерашнем побоище уже облетела весь Сан-Франциско. Теперь придется кого-то выбрать и уговорить на позорище цирковой схватки. Да еще и предупредить, чтоб не очень усердствовал, а то ведь убьют троглодита…
М-да, ну про позорище и уговоры – это я, пожалуй, малость прилгнул. Атаманцы и стрелки готовы затеять потасовку за право умыть этого самонадеянного янки. Даже вернейшие Шелихов и Махаев и те смотрят на меня влюбленными глазами котов, увидевших горшок со сметаной. Но это-то как раз не самое удивительное! Господа офицеры, белая кость, голубая кровь, все как один готовы унизиться до обычного балаганного шута и лично продемонстрировать ошибочность утверждения о непобедимости жителей Западного полушария… О господи! Да что ж это будет?..
– Государь, государь, – это жарко шепчет в ухо Павел Карлович Ренненкампф, – я вас умоляю, государь, позвольте мне кое-что продемонстрировать этому… – Тут Павел Карлович вставляет такое определение, что, видит бог, покраснел бы и столбик, к которому привязана лошадь одесского биндюжника. Ну вот это уж дудки, господин ротмистр! Никуда вы не пойдете, незачем российский мундир позорить…
– Шелихов! Вот что, дружище, а ну-ка отвесь этому янки погорячее!
– С горошком! – сообщает в спину вскочившему Шелихову Васильчиков. Нет, как все-таки быстро прижились в этом мире выражения конца ХХ века…
В зале свист и топот ног. Еще бы: по сравнению со своим монструозным соперником Егор выглядит сущим заморышем. Правда, когда он скидывает кафтан и рубаху, кое-кто в зале замечает, что парень состоит из сплошных мускулов. Но все равно: с одной стороны пусть и мускулистый, но не слишком крупный казак, с другой – натуральный человек-гора.
Посланный вдогон Эссен объясняется с группой рефери, уточняя правила поединка. Поединка? Ха! Шелихов азартно жестикулирует, и только полный кретин или слепой крот не сообразит, что означают три пальца, которые он упрямо тычет всем чуть не в нос. Янки рычит нечто, что у него, видимо, считается членораздельной речью, но его жесты тоже не оставляют сомнений: эта горилла готова драться одна против всей моей свиты. Ну или хотя бы против пятерых.
Бой одного против троих не сложился. Одного против пятерых – тоже. Посовещавшись, американская сторона принимает соломоново решение: ни вашим ни нашим. На арене непонятным для меня самого образом оказывается еще один атаманец и подполковник Хабалов собственной персоной. Со стороны «звезд и полос» – пятеро. Шестой участник сегодняшнего «чемпионата» надолго вышел из строя и сейчас общается с хирургом. Так, Николай Оттович закончил объяснения. Ну, понеслась…
Янки ломанулись вперед неорганизованной толпой. Ой, мама моя, императрица! Бедненький, как же это тебя так злобный Шелихов, да в самое больное-то место! Так-с, ну этот лежит с приступом острого скрючелита… О господи! А этого-то как через канаты вынесло?! В нем же не меньше полутора центнеров живого веса! Проглядел я, что ж это такое с тобой Сергей Семенович сотворил… Э-э-э! Вы что делаете?! Вы ж ему так руку совсем оторвете!
Краем глаза я замечаю, что «братик» следит за ходом схватки с явно не соответствующим реальности интересом. Он подался вперед, глаза горят, ноздри раздуваются. Что это с ним? Любит бессмысленное насилие или эти гладиаторские бои щекочут нервы? Заметив мой пристальный взгляд, Георгий бросает, словно в оправдание:
– Здорово вы их натаскали, братец!
Это да! Ребята порвут кого угодно, что сейчас с блеском и доказывают.
– Вот что значит – человек с боевым опытом! – внезапно добавляет Георгий.
О чем это он? Какой у меня ЗДЕСЬ боевой опыт? Мысль о странности фразы промелькнула, но тут же ее заслонили события, происходящие на ристалище.
На ринге остались только двое янки, которые теперь бестолково пытаются защититься от града ударов, которыми их награждают танцующие вокруг них оппоненты. Оп! Один рухнул от удара в висок, а вот и второго скрутили. Ну вы чего, вы чего?! На хрена ему руки-то связывать? Вы ж его не в плен берете!..
– Сорок четыре секунды, – сообщает Васильчиков и щелкает крышкой часов.
– В норматив уложились, – информирует Ренненкампф.
Зал выжидающе молчит. На ринге стоят только наши бойцы. Пауза тянется. Минута, другая… М-да, хорошо все же они тут цирки строят. От такого рева здание поплоше непременно бы развалилось. Так, а
