действовать в полную силу, безо всяких ограничений, мной же самим и придуманных. Потому что, признаться, полотняный мешочек на груди при всей его невесомости ощутимо оттягивает шею тяжким грузом обещаний.
– Не знаю. Но почему бы не попробовать?
– Сначала его еще нужно достать, и кроме того… – В голосе Хель впервые за все время беседы проскочили нотки неуверенности.
– Есть трудности?
Женщина провела ладонью по сукну тюка, на котором сидела:
– Если я сейчас избавлюсь от своего Дара, то… Стану никому не нужной. У меня совсем не было времени научиться жить своей жизнью: я всегда в разъездах, всегда в пути, от одного заказчика до другого, от одних лиц и слов к другим, и чтобы сохранить память свободной, мне нельзя часто видеть посторонних людей и разговаривать с ними, иначе слишком рано потеряю свою ценность. Со мной всегда рядом служанка, которая ограждает меня от ненужных встреч. Была рядом… – короткий взгляд на застывшее на полу тело. – Она любила меня. По-своему. Еще когда я была совсем девчонкой, не знающей об уготованной мне судьбе, Вала прислуживала мне. И сейчас она хотела всего лишь облегчить мои страдания, отправив за Порог, прежде чем корабль охватит пламя.
– А по-моему, она поторопилась. Ведь мы еще не знаем, умрем ли через двенадцать часов.
Узкие плечи приподнялись и опустились:
– Она исполняла свой долг. Намеревалась исполнить. Но мне почему-то не захотелось умирать так быстро…
– И правильно! Умереть никогда не поздно. Но ты так и не объяснила, почему вдруг засомневалась, стоит ли исполнять мечту.
– Да, верно… Мне уже немало лет, треть из которых я никогда не смогу вспомнить. Еще одну треть могу вспоминать только с грустью, а последнюю… Ее и вспоминать нечего: одна бесконечная дорога. Придется начинать все сначала, без надежды на успех. Пока я уверена, что нужна людям, хотя бы служа посыльным, но если перестану быть лицедеем, кто поручится, что моя новая жизнь будет столь же полезной? Ты поручишься?
Конечно нет. Заглядывать в будущее – неблагодарное занятие, которым занимается только Судьба, в канун нового года бродящая по трактирам и балующая подвыпивших гуляк предсказаниями, которые неизменно сбываются, но таким образом, что и вообразить трудно.
– Не хочешь ступить на новую дорогу?
– Нет, не хочу.
Хель улыбнулась. Своей собственной, а не заемной улыбкой: печальной, еле заметной и очень терпеливой.
– Наверное, и правильно.
– Но ты разочарован, не отрицай, я вижу.
Разумеется, разочарован. У меня был великолепный шанс отделаться от сковывающего по рукам и ногам обещания, но все старания прошли впустую.
– Разочарован, будто у тебя есть тот самый «кокон» и ты хотел подарить его мне. Но ведь это не так? Не так?
Что ж, Джерон, соберись с силами, призови на помощь все свое «лицедейское» мастерство, распахни глаза, улыбнись пошире и правдиво солги:
– Увы. Но я знаю человека, который держал его в руках, и можно было бы…
Тяжелый всплеск за бортом. Следом еще один. Стон натянувшихся якорных канатов.
Женщина сдвинула брови:
– Встали на рейде?
– Скорее всего. Значит, доплыли до какого-то порта.
Торопливые, но уверенные шаги по палубе. Стук. Шуршание веревок. Похоже, спускают на воду шлюпку. Капитан собирается отправиться за помощью или же, что вероятнее, только сообщить о постигшей шекку беде. Потом вернется, отплывет подальше и спалит свой корабль дотла вместе с грузом и пассажирами. Не то будущее, к которому стремлюсь я и которого заслуживает Хельмери, стало быть, у меня есть еще час, не больше, а по его истечении придется в ярких красках рассказать Наржакам, что именно я думаю о бродячих духах, упрямых капитанах и заносчивых Проводниках. Всего один час покоя.
Шлюпка вернулась быстро, слишком быстро, чем только укрепила наши худшие опасения: о райге доложено, Проводники записали себе в регистр еще одно подлежащее уничтожению судно, и наступает пора готовиться к уходу за Порог. Хель приняла похороны надежды спокойно, впрочем, женщина с самого начала не верила в возможность помощи. Я тщательно размял плечи – на всякий случай: вдруг удастся оттянуть момент обращения к Пустоте как можно дольше? А тем временем отлучавшиеся с корабля вновь поднялись на борт шекки, знакомо прошлепав по палубе босыми ступнями. Или не совсем знакомо…
Странный звук. Как будто человек при каждом шаге хлюпает водой. Кто-то из команды искупался? Вряд ли. Наверное, случайно вывалился из шлюпки. Хотя это предположение звучит совсем уж нелепо: чтобы потомственные речники не могли удержаться даже в самой вертлявой лодчонке? Не поверю. Тогда кто же мокро шлепает наверху?
Шаги неторопливо пересекли «Сонью» вдоль, вернулись, стихнув рядом с решеткой люка, которую кто- то успел предусмотрительно прикрыть полотном «рыбьей кожи», погрузив трюм в густой сумрак.
– И в самом деле, на судне райг, – признал незнакомый голос. – Где же вы ухитрились его подцепить, капитан?
Ответа не последовало, но вопрошающий в нем и не нуждался, продолжая бормотать себе под нос:
