вмешался какой-то чужак. Моих людей оглушил, Корвета и его братву отбил. Этим чужаком и был Сатир.
— Он завалил кого-нибудь из ваших? — спросил Газават. — Он вообще имел при себе оружие?
— Оружие имел и стрелял, но никого не убил. Иначе я потом никогда не стал бы с ним договариваться! — заявил Тарас Леонтьевич с пафосом.
— Почему не убил, если стрелял? — напирал Газават. Пафос Львивченко его не интересовал. — Он что, промазал?
— Нет. Он так стрелял, что было ясно: парень — снайпер. А не убил никого нарочно, как я потом выяснил. Он уже тогда рассчитывал договориться со мной…
— Так! — Газават быстро соображал. — А Сатир не говорил вам, как это он столь удачно оказался в ресторане именно в нужное время?
— Вроде бы случайно…
— Случайно! — Газават угрюмо рассмеялся. — Случайного в нашей с вами, Тарас Леонтьевич, темной бандитской жизни ничего не бывает, запомните это. Кто из ваших знал об операции по захвату Корвета?
— Весь отдел. Но…
— Молчать и слушать! — резко прикрикнул Газават, впервые на протяжении разговора выпуская когти. — Через кого из ваших информация о захвате могла уйти налево? Отвечать!
— Ни через кого! — возмутился Тарас. — Все мои — кремень! И потом, мы все родственники и все заинтересованы в общем деле…
— Кто готовил операцию?! — перебил Газават.
— Лейтенант Климов… Постойте, постойте! Климов — классный оперативник, но он тупой служака, честный мент… и он единственный среди нас москаль… Ой, извините!
— Ничего, ничего, я сам москаль, — усмехнулся Газават. — По крайней мере, с вашей, западноукраинской, бендеровско-петлюровской точки зрения. Мне, знаете, даже приятно называться москалем, ведь я и в Москве ни разу не был, все недосуг… Значит, Климов в вашей стае — единственный пес иной породы… И захват Корвета готовил он. Кому он может стучать?
— Только не Корвету! То есть… Корвету покойному он стучать никак не мог! — уверенно закончил фразу Львивченко. — Говорю же, Климов — из породы честных ментов. Железобетонной честности малый. До полного идиотизма.
— Понятно. Знаю таких, — кивнул Газават. — Хорошо, кому он стучит, мы спросим у него самого. Он сегодня на службе?
— Да.
— Едем, покажете его.
…Через полчаса лейтенант Климов по приказу своего непосредственного начальника майора Львивченко сел в машину Газавата — якобы для того, чтобы получить ценную информацию. В машине Климову дали по голове, связали и вывезли за город, в тот самый особняк Газавата, где имелся «электрический стул». Через час «сидения» на этом стуле Климов признался, что состоит на связи у полковника Всеволода Романова, начальника городской милиции. И докладывал Романову обо всех делах железнодорожного отдела, не подчиненного городскому милицейскому руководству. После этого признания Климова убили, труп облили во дворе бензином и сожгли, прах собрали, отвезли в лес и закопали.
— Значит, все-таки Романов, — сказал Газават Ватину. — За сына, сука, мстит. Не нашел другого способа, как натравить на меня этого адского монстра…
— Какого монстра, шеф? — поинтересовался Ватин, который до сих пор не понимал, чего добивается босс.
— Есть такой — Север Белов. Слыхал?
— Слыхал, шеф. Только он сдох вроде?
— Да вот не сдох, оказывается. Сатира видал?
— Видал.
— Так вот он и есть Север.
— Е-е… А девка, сестра его, — неужто сама Алая Роза?!
— Ты и про нее слыхал?
— Мы все слыхали про них обоих, когда на них Столетник охотился… Только ты, шеф, запретил тогда даже поминать эту историю. Ты говорил, если кто из наших в нее ввяжется — ты его уроешь… Помнишь?
— Да… Я думал, Север этот — ментовская выдумка, братву пугать, а Столетник просто играет какие- то свои игры с государством, он не чурался этого… А выходит видишь чего. Теперь мне самому придется заняться упырем…
— Север избрал очередной мишенью тебя?! — охнул Ватин.
— Вот именно, брат.
— Страшно…
— Не ссы, не таких видали! Ладно, хорош базарить. Едем разбираться с Романовым, времени нет.
Глава 18
Романов находился в своем служебном кабинете, когда раздался звонок городского телефона. Всеволод снял трубку.
— Полковник Романов слушает!
— Всеволод Романович? — прозвучал в трубке ненавистный, издевательски вежливый голос. — Вы меня узнаете?
— Привет, Николай, — вздохнул Романов. — Что тебе?
— Мне вас. Вы сейчас должны подъехать по адресу… — Газават назвал адрес. — Срочно, — добавил он.
— Но у меня работа, Коля, мне некогда… — попытался возразить Всеволод. — Не могу же я срываться…
— Как хотите, Всеволод Романович, я не настаиваю. Просто ваш Ромка тут несколько загулял. Заблудился, видите ли, не туда зашел, потерял ориентировку…
— Что с ним? — Романов почти кричал. Сын-наркоман был его настоящей бедой и болью. Что еще, дурак, натворил?! Как попал к Газавату, зачем он бандиту?! Неужели Газават вычислил, что Всеволод начал кампанию против него?! Да нет, не может быть! Север пока не выдал себя ни единым жестом! Не мог Газават догадаться, что отмороженный гопстопщик Сатир — никакой не Сатир вовсе, а агент Романова! Не мог! Значит, Ромка сам во что-то вляпался… Ох, идиот! И это сейчас, когда Всеволод, кажется, нашел наконец метод, с помощью которого один врач вылечит его сына от наркомании! Ой, идиот Ромка! Или просто Газавату от полковника что-то потребовалось? Прикрытие каких-то очередных преступных махинаций?! Не дай, конечно, Бог, но это все же лучше, чем беда с Ромкой…
— С ним ничего не случилось, не волнуйтесь, — ответил между тем Николай на вопрос собеседника. — Просто вам надо приехать и забрать его. Ваш Ромочка, между нами, лыка не вяжет…
— Повтори адрес! — велел Романов. — И объясни, как туда добраться. Ведь это, как я понимаю, за городом…
Газават все объяснил.
…Нужный дом Всеволод искал довольно долго. А когда нашел, весьма удивился: дом выглядел так, что больше напоминал сарай. Одним словом, развалюха. И стояла эта развалюха в гордом одиночестве, окруженная грязным загаженным пустырем. Как Ромку сюда занесло?
Во дворе дома, за полуповаленным плетнем, виднелись машины Газавата и его братвы. «Значит, точно здесь», — подумал Романов. И действительно: на скрипучее ветхое крыльцо вышел сам Газават. Вероятно, он увидел в окно подъехавший автомобиль Всеволода.
