6
— Я никогда не рассказывал тебе о своем детстве, — произнес он так, будто слова вытягивали из него клещами. — Кто ты? Ведьма?
Грейс даже голову втянула в плечи, переводя недоуменный взгляд с Нила на незаконченную картину и обратно.
— Я…
— Ты все поняла! Все увидела. Страх. Насилие. А еще пьянство, крики и ругань. Но она все равно жила с этим ублюдком, день за днем, неделю за неделей.
— Кто жил? С каким ублюдком? — прошептала Грейс.
— Моя мать. С моим отцом. — Нил отвернулся от картины, как будто разглядывание ее доставляло ему боль. — С моим отцом, — повторил он. — С Эриком. Это из-за него я решил никогда не жениться. И не иметь детей.
Грейс побледнела.
— Но что он сделал, Нил? И что случилось с твоей матерью?
— С Кэт? Она ушла. Бросила меня в приюте для женщин, да так и не вернулась. Должно быть, забыла, что у нее есть ребенок. — Его смех больше походил на стон. — Из-за Кэт я стараюсь не вступать в длительные отношения с женщинами и не брать на себя каких-либо обязательств. Я думал, что Кэт любит меня, а она просто ушла.
— И поэтому ты решил никогда никого не любить? — сдавленно произнесла Грейс.
Нил скользнул по ее лицу отсутствующим взглядом.
— Когда стали искать моего отца, оказалось, что он тоже бесследно исчез. Словно испарился. Кто знает, может, они уехали вместе. Решили, что без меня им будет лучше.
Грейс потянулась к нему, но он отодвинулся.
— Как ты умудрилась нарисовать все это? Откуда узнала обо всем? Может, я разговаривал во сне?
— Нет! Я даже не подразумевала тебя. Просто рисовала, что приходило на ум.
— А выглядит так, будто ты знаешь меня лучше, чем я знаю себя, — хрипло произнес Нил.
Он ненавидит меня за это, пронеслось в мозгу Грейс. Как жаль, что я не поставила картину лицом к стене…
— Значит, твой отец был человек крутого нрава? — осторожно спросила она.
— Да… Периодически избивал мою мать. И, наверное, насиловал ее, хотя я был слишком мал, чтобы понимать это.
— Он и тебя бил? — В голосе Грейс прозвучало плохо скрытое волнение.
— Порой давал подзатыльники, чтобы я не путался под ногами. Мне было всего четыре года, когда родители бросили меня. Слишком мало, чтобы я мог защитить мать, но достаточно, чтобы жить в постоянном страхе. Трезвым Эрик был не так плох. Но когда напивался… Поэтому я никогда не пью больше двух бутылок пива.
Слишком потрясенная, чтобы заботиться о тактичности, Грейс спросила:
— Боишься, что станешь похож на Эрика?
— Ну… у меня его гены, мало ли что. Думаешь, я способен обидеть своего ребенка? Уж лучше вообще не обзаводиться детьми.
— Послушай, я никогда не видела тебя таким злым. Никогда!
Ее замечание не произвело на Нила особого впечатления. Начав рассказывать, он уже не мог остановиться.
— Примерно через месяц после того, как мне исполнилось четыре года, Эрик явился домой пьяным в стельку. Он прямиком направился к моей матери. Видя это, я схватил свой игрушечный грузовик и что есть сил стукнул Эрика по ноге. Взревев от ярости, тот отшвырнул меня через всю комнату. Когда я пришел в себя, моя мать лежала на полу вся в кровавых ссадинах, а Эрика не было. Вечером она забрала меня в женский приют.
— Неужели полиция ни разу не вмешалась?
Нил усмехнулся.
— В таких районах жильцы предпочитают обходиться без помощи полиции. И вообще… В полицейском рапорте оказался бы отмечен еще один семейный скандал. А они происходят каждый день…
— Значит, ты остался совсем один. Ни к кому не мог обратиться…
— Только не нужно меня жалеть, — резко произнес Нил. — Я не собирался рассказывать тебе всего этого. Просто, когда увидел картину… Как бы то ни было, сейчас ты знаешь, почему «брак» для меня ругательное слово. И таковым останется.
— Но дети не всегда идут по стопам своих родителей. Порой из них получаются отличные отцы и матери, — убежденно сказала Грейс. — Об этом свидетельствует статистика.
— Мне достаточно собственного опыта, — буркнул Нил. — Чему меня могут научить посторонние люди?
— Выходит, ты тоже переживаешь застой.
Эта фраза вырвалась у Грейс неожиданно для нее самой. Затем ей осталось лишь с независимым видом поднять подбородок и ждать ответа.
На миг Нил стиснул зубы, потом спросил:
— Тебе страшно, что ты находишься здесь наедине со мной?
— Нет.
— А если мне взбредет в голову прикончить бутылку вина и начать вторую? Что ты тогда будешь делать?
— Это риторический вопрос. Потому что ничего подобного не произойдет.
— Ты очень самоуверенна.
— Но ведь это я нарисовала картину.
— Значит, мы вернулись к тому, с чего начали, — мрачно заметил Нил. Черты его лица обозначились резче, от всей его фигуры словно веяло холодом. — Я еще немного побуду здесь. А ты ступай в постель.
— Без тебя я не пойду.
— В таком случае это будет долгая ночь.
Грейс на минуту задумалась. Разве есть у нее право прорываться сквозь защитные барьеры Нила? Которые он выстраивал всю жизнь?
— Тебе придется поверить, что моя картина не имеет никакого отношения к твоему прошлому. Но обещаю, что она не попадет на выставку и не будет продана. Тем более что работа над ней еще не завершена.
— Ты обманываешь меня! — процедил Нил сквозь зубы, пытаясь понять, чего Грейс добивается, и отчаянно желая, чтобы она оставила его в одиночестве.
— Картина находится в процессе доработки, — сухо произнесла Грейс. — Как и наши с тобой отношения.
— У нас роман, вот и все!
— Настолько бурный, что мы понемногу изменяем друг друга.
— Ко мне это не относится, — проворчал он.
Грейс покачала головой, и ее волосы словно вспыхнули в электрическом свете.
— Почему ты никогда не пытался найти свою мать? Или отца?
— А зачем мне это?
— Затем же, зачем ты прислал мне кассету с песнями Дженнифер — чтобы разобраться с прошлым, которое сделало тебя своим заложником.
— По-моему, ты чересчур увлекаешься популярными статьями по психологии, — холодно заметил Нил, в глубине души понимая, что не прав.
— Благодаря тебе, я обрела мать, которой никогда не знала, — сдержанно произнесла Грейс. — Теперь твоя очередь. Тебе известно имя, дата рождения, название приюта для женщин. Найди свою мать,
