Бонни и Клайд

как собака воду, вынул из кармана пачку печенья и протянул Бонни. Она взяла одно и стала медленно жевать.

— Вкусно, — заметил Клайд, тоже жуя.

— Угу.

— Хочешь еще?

— Нет, спасибо.

Он огляделся, потом сказал:

— А что, очень даже уютно! Машина, конечно, не самая шикарная, но когда на улице лупит дождь, здесь так уютно, да?

— Мы много времени провели в машинах, но так никуда и не приехали, — грустно заметила Бонни.

Клайд нахмурился, отвернулся, но вскоре лицо его осветилось.

— Как-то я купил газету — там была твоя фотография. Но теперь ты выглядишь совсем по- другому.

Клайд был прав. Бонни тоже это понимала. В ней появилась какая-то хрупкость, словно все защитные приспособления вдруг рухнули, вокруг глаз появились морщинки, а в углах рта обозначились складки. Бледно-голубые глаза казались спокойными и глубокими. Без косметики Бонни выглядела моложе, свежее.

Она снова углубилась в тетрадку. Клайд сдерживал любопытство, но несколько минут спустя все же спросил:

— Что ты там строчишь?

Бонни что-то исправила, вписала слово, потом нехотя оторвалась от работы.

— Пишу стихи о нас с тобой, Клайд, — сказала она без тени юмора. — Это наша с тобой история.

Клайд выпрямился, поправил перевязь, глаза его заблестели.

О них стихи. О нем! История их жизни! Его губы сами собой сложились в улыбку.

— Ну что ж, Бонни, — начал он нарочито равнодушным тоном, — а это, пожалуй, стоит послушать. Прочитай-ка!

— Дай-ка допишу строчку, — Бонни заводила карандашом, потом поглядела на Клайда. — Тут еще надо поработать. И я пару раз должна перечитать все это сама, чтобы поправить то, что вышло плохо.

— Так, так, — отозвался он, пропустив мимо ушей эту реплику. — Давай, читай вслух.

Бонни глубоко вздохнула и начала:

— История Бонни и Клайда.

Она искоса поглядела на Клайда, а он ободряюще улыбнулся. Бонни продолжила:

Все знают о том, кто был Джесси Джеймс.
О жизни его и смерти.
Но история Бонни и Клайда ничуть
Не хуже, уж вы мне поверьте.

Бонни и Клайд, сказать не в укор, —
Бандиты, и грабят банки.
И тех, кто пошел им наперекор,
В могиле гниют останки.

Да, Бонни и Клайд стреляют в людей.
Это не нравится вам?
Но Клайда мне довелось узнать,
Когда он был честен и прям.

Но люди шерифа схватили его
И бросили за решетку.
Тогда-то Клайд и сказал: «Ничего!
Мерзавцы мне спляшут чечетку!»

Путь Бонни и Клайда извилист и крут,
Назад им уже не податься.
Они сами выбрали этот маршрут.
Удел их — идти и сражаться.

Бонни замолчала и посмотрела на Клайда. Ей показалось, что глаза его подернулись тонкой пеленой. Он вдруг повел плечами и сделал попытку сосредоточиться на происходящем вокруг, вернуться в настоящее.

— Читай дальше, — чуть слышно прошептал он. — Давай.

— Все, — тихо ответила Бонни. — Больше я не написала.

— Это конец?

— Нет, просто мне еще надо поработать.

— Так напиши! — Быстро и повелительно произнес он. — А когда ты напишешь, знаешь, что я сделаю?

— Ну, что? — Она молча покачала головой.

— Я пошлю это полицейским. Пусть они знают правду. Это напечатают во всех газетах. Пусть знает вся страна. Дописывай, Бонни, и поскорей.

Когда Бонни закончила, Клайд отправил стихи в полицию, и наконец они попали в руки Фрэнка Хамера. Он сидел за столом в полицейском участке и с интересом читал:

Дорога все уже, все круче,
Темнее, не видно ни зги.
Увы, не видать им свободы,
Но пусть не ликуют враги.

Хамер подергал себя за ус. Он уж постарается сделать так, чтобы они не увидели свободы. Он положит на это жизнь. Он снова углубился в чтение.

От рака одни умирают,
Других убивает испуг,
Но Бонни и Клайда, похоже,
Погубит свинцовый недуг!

К Хамеру подошел полицейский в форме и спросил:

— Ну что, нравится?