зайцев одним выстрелом, - сказала Куки. – Томми и Мими, я имею в виду, а все подозрения свалить на Уоррена.
- А поскольку другие смерти признали случайными, то кому-то сходит с рук не одно убийство.
- Знаешь, - Куки снова сверилась со списком, - здесь нет имени Мими. Наверное, этот список составляли, когда она уже уехала из Руиса.
- Ладно, давай так, - размышляла я вслух. – Ты покопаешься в отчетах полиции Руиса со времени переезда Мими, посмотришь, не всплывет ли что-нибудь. Проверь и те, что сделаны за месяц или два до ее отъезда. Сомневаюсь, конечно, но мало ли, вдруг что-то попало на радар шерифа.
- Будет сделано. А еще проверю фамилии в замужестве некоторых из этих женщин. На всякий случай.
- И пока будешь этим занята, - добавила я, наваливая Куки работой по самую макушку, - узнай, можно ли раздобыть более ранние списки учеников.
- Ага, я уже об этом подумала. Постой-ка, а ты чем займешься?
У Рейеса была сестра. Не родная, а в том жестоком смысле, в каком похищенные у разных родителей дети становятся братьями и сестрами, попадая в руки одного и того же чудовища. Ким было два года, когда ее на порог Эрла Уокера подбросила наркоманка, которая буквально через пару дней умерла от осложнений, вызванных ВИЧ-инфекцией. У меня теплилась надежда, что мать Ким никогда не оставила бы ее с Эрлом Уокером, если бы знала, что он за монстр, пусть даже и подозревала его в отцовстве. Уокер не подвергал Ким сексуальному насилию, но, как я и опасалась, творил дела почище, используя ее, чтобы контролировать Рейеса. Морил Ким голодом, чтобы получить от него то, чего хотел. А то, чего Уокер хотел от Рейеса, – это все виды чистейшего зла.
- Я собираюсь поговорить с Ким, сестрой Рейеса.
Выражение лица Куки тут же отразило все ее надежды.
- Думаешь, она знает, где он?
- К сожалению, нет, я так не думаю, но попробовать стоит.
- А с мадам Мариголд связаться не собираешься? – поинтересовалась Куки с издевательской ухмылочкой. – Нельзя отрицать, что сообщение «Если вы ангел смерти и все такое», мягко говоря, странное.
- Я в курсе. И пока еще не решила.
- Может, я за тебя свяжусь с ней? Святые пирожные! – внезапно воскликнула она, снова глядя на список.
- Чего? – Я стала подпрыгивать, чтобы прочесть хоть что-нибудь через ее плечо.
- Мими училась с Кайлом Киршем. Я нашла связь.
- Конгрессмен? Тот самый, который недавно объявил о своих планах претендовать на место в Сенате?
- Да. Его первое имя – Бенджамин. В списке он числится как Бенджамин Кайл Кирш. Это меня и сбило с толку поначалу. Все зовут его Кайлом.
Наклонившись, я пристально всмотрелась в глаза Куки.
- Тот самый конгрессмен, который месяц назад объявил, что будет баллотироваться в Сенат?
У Куки отвисла челюсть.
- Святые пирожные, - повторила она.
Да, Куки умеет обращаться со словами.
***
Конгрессмен. Чертов конгрессмен. У кого-то (и я не называю никаких имен) здоровенный скелет в шкафу. Размером с Кинг-Конга. И кто-то очень не хочет, чтобы скелет вдруг сбежал. Еще бы. Что может быть страшнее бегающего по округе огромного скелета? Ставлю все свои деньги, все сорок семь долларов пятьдесят восемь центов на то, что этот кто-то – Кайл Кирш. Конгрессмен. Надежда Сената. Убийца.
Опять же, все это могло быть серией страшных, диких совпадений. Каким-то странным, непостижимым образом цепь событий закрутилась вокруг группы подростков из Руиса. И совершенно случайно человек выдвинул свою кандидатуру в Сенат как раз тогда, когда его одноклассники стали умирать, как мухи на морозе. А на меня наденут корону, и я стану мисс Финляндия еще до конца года.
Теперь благодаря Кайлу Киршу мне разъедала кишки еще одна головоломка. Что, черт его дери, натворил этот чувак? Если он не принимал участия в ритуальных жертвоприношениях повелителю преисподней или не занимался сетевым маркетингом, скажем, от «Amway», то я никак не могу оправдать его тягу убивать невинных людей.
Надо его прижать. И посильнее.
Подъехав к жилому комплексу в стиле пуэбло[9] , где жила Ким Миллар, я постучала в ее бирюзовую дверь.
- Мисс Дэвидсон, - поздоровалась Ким, открыв дверь. Ее глаза были огромными от беспокойства. Схватив меня за руку, она втащила меня внутрь. – Где он?
Темно-рыжие волосы были стянуты сзади в растрепанный хвост, а темные круги под серебристо- зелеными глазами делали их еще больше и придавали испуганный вид. При первой встрече она показалась мне хрупкой. А сейчас казалось, что ее фарфоровая внешность и вовсе вот-вот пойдет трещинами.
Пока она вела меня к бежевому дивану, я взяла ее за руку, а когда мы уселись, ответила:
- Я надеялась, вы мне скажете.
Проблеск надежды, за которую она все это время цеплялась изо всех сил, проложил тонкую трещину в ее ауре. Опустилась серость, блестящие глаза заволокло пасмурным туманом.
Я понятия не имела, сколько могу ей рассказать. Хотелось бы мне знать, если б моя сестра вдруг задумала самоубийство? Чертовски хотелось бы. Ким заслуживает права знать, что на уме у ее тупоголового братца.
- Сейчас он очень на меня злится, - сказала я.
- Значит, вы его видели?
До меня дошло, какой трудной ношей для Ким стал их договор. Рейес взял с нее обещание не выходить с ним на контакт. Он не хотел, чтобы из-за него ей снова причинили боль, а она не хотела быть тем рычагом, который могут использовать, чтобы причинить боль ему. Никто – даже власти – не знал, кем приходилась Ким Рейесу. Не имея кровного родства, они все равно были братом и сестрой, сродненными ужасами, через которые им пришлось пройти вместе. И у меня было подозрение, что Рейес слетит с нарезки, если узнает, что я разговаривала с Ким.
- Ким, вы знаете, кто он такой?
Ее брови нахмурились, очень изящно, клянусь.
- Нет. То есть не совсем. Я знаю, что он очень особенный.
- Так и есть, - отозвалась я, придвигаясь ближе. Выкладывать ей, кто он такой и что он такое, я, разумеется, не собиралась. – Он очень особенный. И он умеет покидать тело.
Ким тяжело сглотнула.
- Знаю. Давно знаю. А еще он очень сильный. И быстрый.
- Точно. И когда он покидает тело, то становится еще сильнее и намного быстрее.
Мягко кивнув, она дала мне понять, что внимательно слушает.
- По этой причине, - продолжала я, надеясь, что не разобью ей сердце, - он решил дать своему материальному телу умереть.
Покрасневшие глаза моргнули, повисло ошеломленное молчание, пока смысл моих слов доходил до сознания Ким. Когда это случилось, она прикрыла рукой рот и в ужасе уставилась на меня.
- Он не может так поступить, - проговорила она едва слышным от горя голосом.
Я все еще держала Ким за руку и стиснула ее покрепче.
- Согласна. Мне нужно его найти, но он не говорит, где спрятал свое тело. Он… ранен, - сказала я, недоговаривая правду. Ни к чему ей знать, насколько все хреново. И что у него почти не осталось времени.
- Что? Как?!
На этот раз я соврала на все сто:
