— Вы знаете, зачем ваш брат поехал в Амстердам?
— За алмазами. — Ложь пришла сама собой. У нее нет оснований доверять этому американцу и что- либо рассказывать ему. — А я приехала покормить его кошку.
— Неужели вы проделали такой путь только для того, чтобы покормить бедную киску? Ладно, пусть, как вам угодно. Если не хотите, можете мне ни черта не рассказывать. Я сам узнаю все, что нужно. Я хочу попросить вас только об одном одолжении — езжайте-ка вы домой. Обе. Нечего вам впутываться в это дело.
— Мы всегда будем помнить о вашей заботе, мистер Старк, — невозмутимо ответила Вильгельмина. Она ненавидела, когда ей указывали, что делать. — Но это вы принесли нам плохие новости, так что я думаю, именно вам нужно бы поторопиться уйти.
— Хорошо. Вам известно что-нибудь о Хендрике де Гире?
— Tot ziens, мистер Старк.
— То есть?
— То есть, до свидания.
Старк перевел тяжелый взгляд на Джулиану.
— Вы хотите, чтобы я ушел?
Джулиана несколько секунд смотрела на него, и Вильгельмина увидела в глазах племянницы сомнение. «Господи, помилуй! — подумала она. — Джулиана сейчас скажет ему „нет'! Ах, что все это значит?»
Но Джулиана мужественно кивнула.
— Да, думаю, вам лучше уйти.
Мэтью, не сказав ни слова, развернулся и вышел. Вильгельмина, стоя рядом с племянницей, смотрела ему вслед, пока он спускался по ступеням крыльца.
— Тяжелый человек, — заметила она.
— Да. Но я не уверена, что мы поступили благоразумно, просто так отпустив его, тетя Вилли. Он что- то знает, и он не сказал нам об этом.
— И мы знаем кое-что, о чем не сказали ему. Разве нет?
— Да, но… — Она упрямо выпятила подбородок. — Не знаю, как вы, тетя Вилли, но я не намерена просто уехать домой и забыть обо всем. И пошел он к черту, этот Вермонт.
— Вермонт? А что там, в Вермонте?
— Там безопасно. Там я могу сделать вид, что ничего не знаю. Туда меня хочет отправить мать.
— М-да. Но есть вещи, от которых не спрячешься. Ну что, пошли?
— Куда? Мне бы хотелось поехать за Старком в Америку.
— И я бы тоже поехала.
— Но у вас нет паспорта.
— Есть. Когда-то я собиралась поехать в Нью-Йорк навестить твою мать, но потом передумала.
— Почему?
— Она приехала сама.
— Понятно. Паспорт у вас с собой?
— Да. Сегодня утром, когда я собиралась в Антверпен, я подумала, а вдруг мне придется отправиться в Нью-Йорк и встретиться с твоей матерью. — Хендрик, мелькнуло у нее в голове. Неужели опять он? Вдруг она почувствовала страшную усталость и поняла, что годы все-таки берут свое. — Пошли. Мы должны убедиться, что за нами нет слежки.
Она отдала угря домовладельцу, который незаметно все это время стоял рядом с ними, и сказала ему, что придет попозже, чтобы уладить дела брата.
— Что случилось? — спросил мистер Деккер. Он явно ничего не понял из их разговора. — Где ваш брат?
Она посмотрела на бельгийца и спокойным, ясным голосом сказала:
— Он умер, мистер Деккер. Джоханнеса больше нет.
Глава 15
На лице американского сенатора Сэмюэля Райдера было прекрасно отработанное выражение задумчивого превосходства, когда он поверх орехового стола смотрел на кресло, обитое темно-красной кожей, в котором сидел помятый, пепельно-бледный, усталый, старый Хендрик де Гир. От него несло потом и джином. Райдер не испытывал к нему ни капли сочувствия. Помощники предлагали ему вызвать охрану — даже настаивали на том, чтобы он разрешил им позвонить, — но сенатор отказался. Он приказал, чтобы де Гира припустили к нему в офис — в тихое, казенное обиталище одного из американских сенаторов.
Офис находился в том же кабинете, где раньше сидел Сэмюэль Райдер-старший, долгое время занимавший сенаторское кресло от штата Флорида. Сэм, после того как сам был избран в сенат, вынес отсюда все — стол, ковры, кресла, воспоминания. Все до последнего карандаша. Он оставил только портрет. Портрет был написан незадолго до смерти Райдера-старшего. Зловещий образ отца, детские голубые глаза и пугающая проницательность которого навсегда отпечатались в памяти знавших его людей, нависал над столом, за спиной сына, так чтобы Сэму-младшему не приходилось все время сталкиваться с ним взглядом.
— Вы точно знаете, что у Джоханнеса Пеперкэмпа не было камня? — переспросил Райдер, пытаясь скрыть панику, охватившую его после краткого, бесстрастного отчета Голландца о недавних амстердамских событиях. — Он должен быть у него!
— Я тоже так думал, — спокойно возразил Голландец. Ты убил его? Райдера жег этот вопрос, но он не задал его, сказав себе что технические детали работы де Гира его не касаются. Он облизнул пересохшие губы и провел пальцем по краю полированного стола из орехового дерева. Он избегал бесстрастного, проницательного взгляда Голландца, словно это могло оставить его в стороне от событий, запущенных им самим.
— Тогда у кого же он? — спросил Райдер.
— Ни у кого. Менестрель потерян — если он когда-либо существовал.
Райдер захлопнул записную книжку.
— Он должен существовать, и никак не мог потеряться!
— Почему? Потому что вам так хочется?
— Проклятье! Вы хоть понимаете, что это значит?
Голландец устроился в кресле поглубже; казалось, он в любой момент может заснуть — или умереть. Он уже был свободен от всех обязательств.
— Это значит, что вам придется разработать другой план, чтобы достать деньги для Блоха, — сказал он. — Вы — умный человек, сенатор Райдер, и что-нибудь придумаете. Теперь, когда нет Рахель Штайн, вы уже не можете командовать мной. Даже если бы я знал, где найти Менестреля, я больше не считаю себя обязанным искать его для вас. Если бы я узнал о ее смерти раньше, то ни за что не поехал бы в Антверпен.
— Не думаю, что это единственная причина, заставившая вас сотрудничать со мной. Несомненно, это повлияло на ваше решение, но Пеперкэмпы были вашими друзьями…
— Это было очень и очень давно. Боюсь, что сейчас они с радостью узнали бы о моей смерти. Вы помните, что вам рассказала обо мне Рахель Штайн. Все это правда.
— Вы убили ее? — вдруг низким, охрипшим голосом спросил Райдер. И тут же пожалел об этом. Как у него повернулся язык произнести подобное обвинение?! Почему он не может оставаться таким же бесстрастным и невозмутимым, как де Гир? Или каким всегда был Мэтью Старк? Стальной мужик. Если уж приходилось лететь, то их парни всегда предпочитали Старка. Его мастерство, чувство ответственности, железные нервы, надежность высоко ценили люди, которых он перевозил, которых выручал, которым помогал в бою. К Райдеру они никогда не относились с таким уважением, и ему пришлось примириться с этим.
