— Почему же, Сэм? Я двадцать лет ждал, когда мне представится возможность снова оказаться с тобой в одном вертолете…
— Ради Бога, перестань! Это было давно, и хватит воспоминаний. Никто не виноват в том, что стряслось тогда — ни ты, ни я. На войне случаются самые ужасные вещи.
— Нет, Сэм, ничего не случилось бы, и твой отец, и Джейк, и Чак могли бы сегодня быть с нами, если бы ты не соврал тогда насчет зоны высадки — или если бы я оказался более ловким пилотом или хотя бы понял, что ты врешь.
— Мэт, не надо. Джейк и Чак были хорошими бойцами, они знали, на что идут. А мой отец — он бы простил тебя. Что касается меня, то я не держу на тебя зла.
— О, Господи! Сэм, за одно это высказывание тебя стоило бы вытолкать из вертолета пинком под зад. Но я не стану мараться. — Заметив смущение в глазах Джулианы, Мэтью усмехнулся. — Что, солнышко, вот тебе еще один урок истории, ты ведь хотела подучить этот предмет? Я расскажу тебе потом подробнее, но позже, ладно? — Она кивнула, и он повернулся к пилоту. — Сколько лететь до Мертвых Озер?
— Минут двадцать, наверное.
Райдер, сидя сзади, сказал:
— Блох не даст тебе и шагу сделать по земле, он тут же убьет тебя.
— Пусть попробует.
— Старк, перестань разговаривать со мной в таком тоне! Нам нужно обсудить все варианты, чтобы избежать насилия.
Мэтью оглянулся и посмотрел на сенатора, который так и остался мальчиком — Золотым мальчиком — с огромными, по-детски голубыми глазами, полными страха.
— Да я бы с удовольствием, Сэм. У тебя есть какие-то соображения на этот счет? Ты, наверное, думаешь, что Блох вышлет нам навстречу парламентеров? Этот мерзавец убил Проныру, он же, скорее всего, уничтожил Рахель Штайн, и он не пожалеет двух женщин — если только тетушке Вилли не удастся опередить его и убить.
Райдер облизнул пересохшие губы.
— По крайней мере, ты должен попытаться договориться с ним.
— Господи! Ну что ты за человек, Райдер! Неужели ты забыл Вьетнам? С Филом Блохом нельзя договориться. Он отлично умеет убивать и так же хорошо умеет заметать следы. Если уж на то пошло, я вовсе не хочу его смерти. Мне нужно только помешать ему. Именно ты должен был сделать это, Сэм. Ведь ты прекрасно знал, кто такой Блох.
— Разве я мог помешать ему? Он шантажировал меня, он угрожал, что расскажет о том, как я пропустил самолет в горячую зону и убил своего отца. И как бы я дальше жил, если бы он действительно начал распространять эти сплетни?
— Это не сплетни, — сказал Старк. — Это факты.
— Неправда! Были объективные данные, что зона безопасна. В конце концов, война есть война. Вся долина кишела вьетнамскими солдатами и партизанами.
— Сэм, — спокойно заговорил Старк. — Зона никогда не бывает безопасной, но мне сообщили, что на тот момент она была холодной — и американский сенатор спокойно мог навестить своего сына-лейтенанта. Ведь ты хотел показаться папочке во всей красе, и в результате обычный полет обернулся мясорубкой.
Молодой сенатор смотрел прямо вперед. Они уже подлетели к Мертвым Озерам, над которыми сгущались сумерки.
— Что ж, Мэтью, думай как хочешь. Все мы в чем-то заблуждаемся.
Но ты, Сэм, заблуждаешься больше всех, подумал Мэтью. Он не стал продолжать спор. В какой-то мере он сам виноват в том, что Райдер так никогда и не ответил за свой проступок. Комиссия, расследовавшая гибель сенатора Райдера-старшего во время его наблюдательной миссии во Вьетнаме, во всем обвинила пилота вертолета. Он оказался в горячей зоне, и в результате погибли трое — сенатор, второй пилот Джейк Макинтайр, командир экипажа Чак Фишер, а двое — стрелок Отис Рэймонд и сам пилот — были ранены. Самый рядовой полет, не представлявший никаких трудностей для такого первоклассного пилота, как Мэтью Старк, обернулся трагедией.
Все трое — Старк, Отис Рэймонд и Филипп Блох — держали язык за зубами и не распространялись о том, что им было известно, а именно — что сын и тезка сенатора очень хотел произвести впечатление на своего отца и заведомо солгал о положении в зоне высадки. Все обойдется, рассудил он. Мэт Старк — неплохой пилот, он сможет уйти, если вдруг по ним откроют огонь. С другой стороны на Старка наседал старший Райдер, требовавший во что бы то ни стало доставить его к сыну. Он тогда сказал молодому пилоту, что во Вторую мировую воевал на Тихом океане и там была настоящая война, покруче этой, так что он ничего не боится.
Тогда, после всего случившегося, Мэтью постарался уберечь еще зеленого лейтенанта от разборок. У него погиб отец, с него хватит. Но, взяв вину на себя, Мэтью позволил Сэму Райдеру-младшему считать себя невиновным.
— Ладно, Сэм, — сказал Старк, — оставим это. Скажи-ка мне вот что: не знаешь ли ты, каким образом она, — он кивнул на Джулиану, — оказалась здесь?
— Ну, я… — забормотал Райдер, беспомощно пожимая плечами.
— Ты рассказал ей. — Мэтью не повысил голоса и говорил совершенно ровно. — Ты рассчитал, что отправишь ее к Блоху и тем самым продемонстрируешь ему свою верность. А на то, что может случиться с ней, тебе плевать.
— Неправда. Я вовсе не хочу, чтобы у нее были неприятности.
— Ладно, Сэм, хватит, — проговорил Старк. Он обернулся, но посмотрел не на него, а на Джулиану. Никогда еще он не встречал такой женщины. Никогда. — Все к лучшему.
Зрение никогда не обманывало Хендрика де Гира, но сейчас он не верил своим глазам. Из укрытия в рыбацкой лодке он увидел, как почти одновременно произошло два события. Первое. За главным домом в клубах пыли на землю опустился вертолет, вызвав страшный переполох среди людей Блоха. Второе. Вильгельмина с Катариной ударили своего охранника, когда тот во время приземления вертолета зашел в хижину, а потом выкинули его на крыльцо и сейчас стояли над ним, держа в руках что-то, даже отсюда смахивающее на кухонные ножи.
Хендрик принялся заводить мотор. Для него не составит труда — и это было бы разумнее всего — немедленно убраться отсюда. Сейчас, в общей сумятице, никто не заметит его.
Трус, сказал он себе.
А трусливые люди часто погибают глупой смертью.
Он завел мотор и направил лодку к причалу. Один из людей Блоха, увидев, в каком положении находится сторож пленниц, собрался было кинуться к нему на помощь. Но тут Хендрик выскочил из лодки, держа наперевес винтовку, которую он в свое время, завязав отношения с Блохом, припрятал недалеко от лагеря. Он разыскал ее, после того как угнал лодку.
— Добрый вечер, Микаэль, — спокойно проговорил он. — На твоем месте я бы не делал лишних движений.
— Де Гир? — Парень как зачарованный смотрел на винтовку. На вид ему было не больше двадцати — совсем мальчишка, втянутый в эту историю ложными представлениями о романтике и приключениях. Но Хендрик знал, что пока парню пришлось испытать на себе лишь укусы клопов и власть человека, который не вызывал ни восхищения, ни даже уважения. — Что ты здесь делаешь, де Гир?
— Если ты, Микаэль, и дальше собираешься промышлять этим и хочешь остаться в живых, то тебе придется научиться вовремя уносить ноги. Блох зашел слишком далеко. Он приготовился смотаться из лагеря, но опоздал. Микаэль, он не герой. Он — убийца.
— Ты ненормальный, де Гир. Блох пришьет тебя.
Голландец равнодушно пожал плечами.
— В нашей жизни смерть всегда ходит где-то рядом. Брось оружие, Микаэль. А не то окажешься первым из тех, кто погибнет сегодня.
Микаэль, побледнев, кивнул и медленно опустил на землю автомат, не сводя глаз с винтовки.
— Уходи отсюда, — сказал Хендрик. — Тебе здесь не за что сражаться. Если у тебя есть тут дружок, уведи и его. Уведи как можно больше ребят.
