комнату.
— Чем обязан, что вы соизволили поднять меня с постели? Садитесь. В кресло садитесь. Вот сюда.
— Спасибо, Евгений Евгеньевич. Визит мой к вам, как вы понимаете, вынужденный. Только что получены сведения из Кушки: Прасолов объявил «крестовый поход» революции План коменданта: занять Мургабскую железнодорожную ветвь и двигаться двумя колоннами — на Чарджуй и Асхабад. Ещё не всё потеряно, господин генерал-лейтенант…
Уссаковский сдвинул брови и сел напротив полковника:
— Какая-либо поддержка Прасолову — исключена. Наша цель с вами: загнать этого пьяницу назад, в крепость.
— Ваше превосходительство, — любезно обратился Жалковский, — простите, но я не могу уяснить вашу позицию. Я полагаю, Евгений Евгеньевич, загнать Прасолова назад, в крепость, значит, основательно перейти на сторону бастующих масс.
— А я полагаю, господин полковник, — отвечал Уссаковский, — загнать Прасолова в его берлогу, значит, спасти манифест, дарованный народу государем. Полагаю, что ваше недоумение возникает от того, что вы революцию видите в облике бастующих рабочих, а я её вижу — в свете мудрой политики Витте. Государственная дума, октябристы и кадеты приведут Россию к тому идеалу, о котором мечтают все здравомыслящие россияне. Сахаров, Прасолов и им подобные господа пытаются починить расшатанный корабль государства с помощью старых ржавых гвоздей. Но это идёт от скудости ума!
Терпеливо выслушав генерала, Жалковский чуточку улыбнулся, давая понять, что он всё прекрасно понимает.
— Конечно же вы правы, Евгений Евгеньевич… — согласился он. — На то вы и командующий… Но не кажется ли вам, господин генерал, что «крестовый поход», как его назвал Прасолов, всполошит все слои нашей общественности, и мусульманское население края тоже? Прасолов ведь не станет разбираться — кто есть кто: всё сметёт на своём пути и наверняка заденет дехканские массы. И если дехкане примкнут к русским забастовщикам и к кавказцам, то вряд ли вы найдёте оправдание перед военным штабом. Уверяю вас, тогда не помогут — ни защита манифеста, ни ваша приверженность к Витте и кадетам.
Уссаковский задумался. В словах правителя канцелярии был трезвый смысл.
— Что же вы предлагаете, господин полковник?
— Командировать господ офицеров на место событий, господин генерал.
— Цель?
— Цель такова, ваше превосходительство. Русские офицеры и я выедем в Мерв и постараемся не позволить войскам Прасолова пройти по аулам. Туркменскую группу военных возглавит Ораз-сердар. Он поедет к ханше Гульджемал, соберёт с её помощью ханов и аксакалов, и они не позволят дехканам придти на помощь русскому пролетариату.
— Ну что ж, предложение дельное, — согласился Уссаковский. — Тевяшов до самого своего ухода с должности генерал-губернатора пугал меня мусульманами. То и дело приходилось отписываться. Вероятно, он был прав. Разрешаю вам, господин полковник, выезд. Только обдумайте всё как следует.
Возвратившись в канцелярию, Жалковский тотчас позвонил в Управление железной дороги, чтобы командированным офицерам приготовили специальный вагон для поездки в Мерв. Разговаривал полковник бог весть с кем, с каким-то чиновником, который сослался на то, что в Управлении никого нет, а что касается специального вагона, тут надо решать с Центральным забастовочным комитетом. Утром Жалковский сел в коляску и отправился на станцию.
В штабе он не нашел ни председателя Воронца, ни его заместителя Нестерова. Один выехал в Теджен, другой в Красноводск. В купе вагона дежурили слесарь депо Гусев и Стабровская. Гусев, выслушав требования правителя канцелярии, обиделся:
— Что ж, господин полковник, разве вам не известно, что движения нет?
— Я приказываю вам от имени начальника области! — сердито выговорил Жалковский. — Генерал санкционирует вашу забастовку, а вы ему и вагона не можете дать? Какая дерзость и неблагодарность! Постыдились бы, граждане. Генерал Уссаковский отправляет своих офицеров в Мерв, чтобы остановить «крестовый поход» Прасолова. Это вы хоть способны понять?
— Понимаем, господин генерал. Только вы не кричите, пожалуйста, — попросила Ксения Петровна.
— Я не кричу, я внушаю, — спокойнее заговорил он,
— Поймите: если Прасолов пробьётся в Асхабад, вас, комитетчиков, он в первую очередь вздёрнет на виселице! Мы едем предотвратить злодеяния.
— С чего бы, господин полковник, вам захотелось защищать забастовщиков? — удивленно пожала плечами Стабровская.
— Не забастовщиков и не революцию, мадам, — пояснил он. — Мы едем защищать манифест, дарованный государем. Тут мы с вами единодушны, не так ли?
— Так, пожалуй, — согласилась Ксения Петровна. — Но я некомпетентна. Товарищ Гусев, придётся вам взять на себя ответственность. Прикажите службе пути подготовить один вагон с паровозом. А когда Воронец выйдет на связь, доложим ему.
— Толкаете меня на преступление, — недовольно пробурчал Гусев и отправился в депо, к пикетчикам.
Вечером Жалковский и человек двадцать офицеров выехали в сторону Мерва…
Нестеров вернулся из Красноводска через неделю: отправил туда из Асхабада, Кизыл-Арвата и Казанджика продовольствие для застрявших в пути пассажиров. И не успел выйти из вагона, как появился взволнованный Любимский:
— Что вже творится, Иван Николаевич, понять невозможно. Прасолов поднял меч на революцию, комитет наш бездействует, а остановить Прасолова вызвался полковник Жалковский. Всё перевернулось вже с ног на голову.
— Жалковский был здесь?
— Был и отправился в Мерв, с разрешения начальника области…
— Час от часу нелегче. Да ведь эта сволочь не только не остановит Прасолова, а наоборот, приведёт его батальоны в Асхабад. Созывай комитет… Немедленно!..
И вновь зашумел асхабадский перрон. К товарняку, составленному из красных теплушек и платформ, потянулись рабочие дружины из депо и типографии. К рабочим примкнули солдаты 2-го стрелкового батальона. Стрелки ухитрились выволочь из казармы два пулемёта, к тому же все были вооружены винтовками.
Не менее двухсот гнчакистов привёл Арам Асриянц, помня по недавним событиям, сколь велико значение единства в критическое время. Армяне вооружились ружьями и пистолетами, и жаждали вступить в бой. Арам сразу же остановил Нестерова вопросами:
— Ваня, где конкретно Прасолов? В Теджене или ещё ближе? Может быть, уже в Каахка? Непонятно, кого ещё ждём. Надо бы побыстрее ехать и встретить как следует карателей.
— Маловато всё-таки нас, Арам, — отвечал Иван Николаевич. — По сведениям из Кушки, генерал Прасолов спровоцировал весь гарнизон: это несколько тысяч солдат. В открытом бою нам не выстоять, но пропустить в Асхабад карателей было бы с нашей стороны преступлением.
— Что же делать, Ваня?
— Будем действовать сообразно с обстановкой. Сейчас выедем в Каахка: там займём оборону.
Перед самым отправлением эшелона привёл солдат железнодорожной роты Ясон Метревели. Он ездил за ни «ми в ущелье, где они работали в карьере. Нестеров пожал ему руку, велел усаживать военных на платформу, а сам отправился к телеграфистам дать телеграмму в Кизыл-Арват:
«Забастовочный комитет. Батракову… Уясни умом и сердцем — положение критическое. Срочно поднимай своих. Ждём в Каахка завтра».
Ответа дожидаться не стал.
Отправился к паровозу.
— Давай разводи пары1— крикнул машинисту.
