— Лаборатория по рекомбинации ДНК, — сказал Сондерсен. — У Кронина был второй паспорт на имя Лоуренса. Вот по этим документам он и улетел сразу после пресс-конференции в госпитале имени де Голля в Рим. И там его следы теряются.
— А второй человек? Этот Хорст Лангфрост? Я ведь передала вам его фотографию, — сказала Норма.
— К сожалению, она не помогла, — ответил Сондерсен.
— И на сегодняшний день вы не знаете ни кто он такой, ни на кого работает?
— Не имею ни малейшего представления. Кстати: пока не пишите, что мы знаем, кто такой Лоуренс. Наоборот! Намекните, будто мы на сей счет теряемся в догадках.
— Хорошо, — кивнула Норма. — Я тем временем успела передать в редакцию репортаж о происшествии в церкви. Проявила пленку и отправила ее в Гамбург. Вы не против, а?
— Сообщение уже прошло по радио. А телевидение дает спецвыпуск в «Мире в кадре». — Сондерсен повернулся к Вестену. — Поговорим о вас, господин министр. В данной ситуации вам ни в коем случае нельзя ехать к Ларсу Беллману. Не заставляйте меня прибегать к принудительным мерам.
— Господин Сондерсен, — начал Вестен. — Я все-таки поеду к Беллману. Вместе с фрау Десмонд и доктором Барски. Мы просто
— Обязаны? С какой стати, черт побери?
— Мой друг пастор Нимеллер сказал мне однажды: «Когда к власти пришли фашисты и начали хватать коммунистов, я не стал вмешиваться. Я не был коммунистом. Когда они вошли во вкус и начали хватать социал-демократов, я не стал вмешиваться. Какое мне дело до социалистов. Когда они стали хватать евреев, я по-прежнему не вмешивался. Я не еврей. А когда они пришли и схватили меня, не осталось никого, кто был бы способен вмешаться». Вот что рассказал мне однажды Нимеллер. Я этого
Зазвонил телефон. Вестен снял трубку.
— Да. Она здесь. Секундочку. — Он посмотрел на Норму. — Тебя!
— Кто?
— Узнаешь.
Измененный мужской голос с металлическими нотками, с некоторых пор ей отлично знакомый, проговорил:
— Здравствуйте, фрау Десмонд.
— Откуда вам известно…
— Нам все известно, фрау Десмонд. — Голос звучал ровно, без каких-либо модуляций, словно искусственный голос компьютера. — Вы у господина Вестена. Вместе с доктором Барски и криминальоберратом Сондерсеном. У вас сегодня встреча с другом господина Вестена. О встрече господин министр договорился заблаговременно. Однако теперь господин Сондерсен, очевидно, не желает выпускать вас из отеля — после того что произошло в церкви. Вполне понятно. И обоснованно. Человека, с которым вас и доктора Барски намерен познакомить господин Вестен, зовут Ларс Беллман. Он швед, сорока двух лет, у него свой институт в Стокгольме, однако он чуть больше года работает над какой-то темой в Берлине. Беллман — один из самых тонких конфликтологов в мире. Спросите господина Вестена, не ошибся ли я в чем?
Мужчины подошли поближе к Норме.
— С кем вы говорите? — спросил Сондерсен.
— Человек с искаженным голосом, который уже дважды звонил мне, — ответила Норма.
— Чего он хочет? — спросил Вестен.
— Чтобы я спросила тебя, действительно ли Ларс Беллман — один из самых тонких конфликтологов в мире.
— Постарайтесь затянуть разговор как можно дольше, — прошептал Сондерсен. — Я попытаюсь определить, откуда этот тип говорит, — и побежал к аппарату в спальне.
Норма проговорила в трубку:
— Хотите, господин Вестен вам сам скажет?
— Нет, не хочу, — послышались металлические нотки искаженного мужского голоса. — Мне так или иначе предстоит с ним побеседовать. Но лишь после разговора с вами. И господину Сондерсену я тоже скажу пару слов. Ведь это он посоветовал вам затянуть разговор со мной подольше, чтобы он разнюхал, откуда я говорю? Скажите ему: он никогда не узнает. Все, что ему следует знать, он услышит сейчас от меня.
Вестен хотел было взять трубку у Нормы, но та лишь покачала головой.
— Господин Ларс Беллман живет в Берлине по адресу: Далем, Им-Дол, двести тридцать четыре.
Из соседней комнаты вышел Сондерсен.
— Все верно, — сказала Норма в трубку.
— Вот видите. Нам, разумеется, известно обо всем, что в последнее время обсуждали господа Вестен и Беллман.
— Теперь мне понятно, почему вы сделали попытку убить его в церкви Поминовения.
— Никакой такой попытки мы не делали, — ответил ей голос из трубки. — И убить должны были не только господина Вестена.
— То есть?..
— То есть вас, господина Вестена и доктора Барски. Вам, само собой, ясно, что вы имеете дело с двумя конкурирующими группами, которые преследуют общую цель.
— Какую именно?
— Вы скоро догадаетесь какую, фрау Десмонд. Очень скоро.
— Что он говорит? — нетерпеливо спросил Сондерсен.
— Пусть господин Сондерсен наберется терпения и даст мне договорить до конца, — донеслось из трубки. — Дойдет дело и до него, я все ему объясню. То же относится и к господину Вестену. Передайте обоим господам, что я их слышу.
Норма отошла от телефонного столика, и достаточно громко, чтобы ее услышал и незримый собеседник на другом конце провода, повторила его слова.
— Спасибо, — поблагодарил ее тот. — Убить хотели вас троих. Равно как и господина Беллмана. Таким образом противная сторона — к превеликому сожалению, шайка фанатиков и изуверов — хотела воспрепятствовать тому, чтобы сведения, известные господину Беллману и Вестену, дошли до кого-нибудь еще. Мы же знаем: господин Беллман составил подробный отчет обо всем том, что выяснилось во время их с господином Вестеном встреч в Вашингтоне и Москве. Отчет этот хранится в Стокгольме в банковском сейфе. И если с господином Беллманом что-нибудь случится, отчет станет достоянием газет всего мира. Господин Беллман застраховал свою жизнь примерно так же, как и вы, госпожа Десмонд. И по этой причине с его головы тоже не должно упасть ни единого волоска. Совсем недавно — как и после покушения на вас — мы дали это понять нашим конкурентам. Нет ничего хуже, чем иметь дело с фанатиками…
Зазвонил телефон в спальне.
— Звонит другой аппарат, — подсказал ей голос из трубки. — Это люди Сондерсена. Они сообщат ему, что им не удалось выяснить, откуда я говорю.
А Сондерсен в спальне уже положил трубку, сокрушенно покачав головой.
— Как я уже упоминал, — продолжал голос, — противная сторона признала, что действует безответственно. Мы в нашей популярности не заинтересованы. Однако сейчас наступил такой момент, когда мы не станем возражать, чтобы вы получили более полную информацию о сложившемся положении. Более полную, но не всю. Требования, которые мы предъявили профессору Беллману, остаются в силе. Однако все по порядку. Поверьте мне, я говорю с вами сейчас от имени обеих групп — и я объясню еще господам Вестену и Сондерсену мои побудительные мотивы, — вы можете ехать к господину Беллману, абсолютно ни о чем не тревожась. Вам ничто не угрожает. И ничего с вами не случится. Конечно, мы не в состоянии всякий раз подметать грязь за нашими конкурентами. И поэтому мы вынуждены были дать им сегодня наглядный урок. Монахиню, которая стреляла в вас сегодня в церкви Поминовения, ваши охранники ранили в правое бедро. Это вы знаете.
