сунули.
– Сейчас Боря подъедет, – сказал Миша, – только что с мобильника звонил. Он уже на Шипиловской.
– Как же так, – спросил я, – дверь-то у Бори железная. Гарантия от воров.
– А толку, что железная, – сказал следователь. – Сами видите. Замок нужен хороший, вот что. А лучше – два.
– Послушайте, а может, глянете мои замки? – предложил я. – Месяца два назад я и вот сосед напротив меня обнаружили, что вроде как ковырялся кто-то в наших замках.
– Давайте посмотрим, – сказал следователь.
Мы вышли на площадку.
– Верхний ваш замок – фигня. Ноу проблем, как говорится. Ну а нижний, похоже, серьезный. Можно, конечно, и его открыть, но возни потребует много. Это уж если очень захотеть… А вы, кстати, что делали в это время?
– Телевизор смотрел… Смешно, но как раз показывали кино про ореховскую группировку.
– «Бандитское десятилетие»? – вскинулся следователь.
– Да.
– Жаль, я не знал. Жаль. Его редко показывают. Там в самом начале мой сослуживец появляется. Который во дворе 16-го дома стоит и показывает, где Седого пытались убить. Помните?
– Ну конечно, я ж на него только что смотрел… И на все эти наши дворы, на улицу, на пруды. Странно все это. Вроде как окрестности эти – твое прошлое, твоя жизнь. И вдруг выясняется, что у дворов этих была еще и своя жизнь, о которой ты и понятия не имел… Нет, я слышал, конечно, про ореховских, но вот так, в картинках, в лицах, увидел впервые. Вам понятно, о чем я?
– А чего тут не понять. Вы кем работаете?
– Редактором в журнале.
– Ну вот видите. У вас вообще другая жизнь. А вот я, например… – следователь сунул в рот сигарету, протянул мне пачку, и в этот момент раскрылся лифт – на площадку выходил Боря. Высокий, в кожаном пальто, с мужской маленькой сумочкой. Вид энергичный, целеустремленный, почти вдохновенный. Он молча пожал мне руку, я сочувственно кивнул ему головой, и он тоже покачал головой – типа, да-а! Увидев незажженные сигареты в наших руках, достал свою. Следователь щелкнул зажигалкой, мы прикурили.
– Ведь и дверь недавно поставил, – сказал Боря, затянувшись. Он как будто и не торопился в свою квартиру.
– Про двери мы сейчас как раз и говорили, – отозвался следователь.
Помолчали, как бы совместно переживая Борино потрясение.
– Ну что, пойду смотреть, – сказал он.
– И, пожалуйста, повнимательней. У нас бывает, что неделями составляем список украденного.
Боря развернулся и решительно шагнул к своей развороченной двери.
– Ну вот, – продолжил я. – Посмотрел на свое, родное, можно сказать, Орехово в телевизоре, и оно как будто чужим стало.
– А вы что же, – удивился следователь, – вы что же, не знали, что Димон жил в соседнем с вашим доме? Вон в том.
– Что, вот в этом?!
– Да-да! А Фрол вообще в вашем доме, только во втором корпусе. Он ведь и через ваш двор мог проходить. Как же это вы?
– Да, может, и сталкивался, но откуда знать, с кем сталкиваешься.
– Хоть машину-то его помните? Темно-малиновая, навороченная такая, с двумя желтыми фарами. Он любил пофорсить.
Я пожал плечами.
– Ну маму-то его вы точно знаете. Она сколько лет в нашей поликлинике в регистратуре работала. Худая такая, с короткими волосами, в окошечке сидела. Не помните ее?
– Да нет, – мне даже как будто стыдно стало, в поликлинику эту я уж лет двадцать хожу.
– Ну-у… – с сочувствием протянул следователь. – Фильм, конечно, интересный, но что можно в фильме показать. Всего не покажешь… Вот, скажем, Дрон – он вон в том доме за ЦТП жил. Любил вечером с пацанами в футбол погонять. Но не в своем дворе, а на школьном, это где они потом того хачика замочили. Я ведь Дрона своими глазами видел. Вот как вас. При обыске присутствовал. Его на Химкинском похоронили. Прописан был в Химках, у сестры… А тетку из фильма помните, это которая по-тихому на видео их снимала у себя в магазине? Не помогло ей это. А магазинчик ее – это тот самый, что возле парикмахерской. Сейчас его азербайджане перекупили… Да… Ну а стрелку они обычно у нас на прудах забивали, возле Горки. Там и народу мало толчется, и подъезд хороший с двух сторон. Действительно, удобно. Это их фирменное место было… Они ведь не только по ресторанам шастали. Они и пруды наши любили. На шашлыки собирались. По-семейному. Костерочек разводили, винцо потягивали. На солнышке грелись. Как все… А Гришаков, это которого они в карьере проволокой связанного утопили, так вообще жил в соседнем со мной подъезде. Представляете?
– Что-то я не пойму, – сказал выходящий на площадку Боря. – Похоже, что вообще ничего не взяли. Я супруге в прошлом месяце шубу за полторы тысячи купил, так шуба на месте… Надо вещи по местам разложить, может, что обнаружится, – сейчас было заметно, что Борю наконец-то проняло. – Ну что, пойдем бумагу составлять?
– Надо работать, – вздохнул следователь и повернулся ко мне. – Счастливо вам. Лечитесь… Да, – оглянулся он уже из Бориной двери, – есть ведь еще один фильм про наших. В серии «Криминальная Россия». Про то, как они уже в Греции прятались. Не пропустите. Классное кино. Историческое.
СОГЛЯДАТАЙ
Я обсыхал на скамейке. Мой тренер Паша, отработав три с половиной тысячи купонов, скрылся в подсобке. На корте разминаются мафиози. Зеленый и Глухарь против Босса. Набрасывают ему на ракетку. Это еще не игра – предвкушение. Амбал шнурует кроссовки. Телохранители рассредоточились по затененным уголкам. А над кортами, по пологим склонам предгорий, дремлет в утренней прохладе и покое старинный приморский парк. Абсолютно пустой сейчас. Середина октября. Конец сезона. Но небо синее, солнце горячее, где-то далеко внизу за моей спиной сквозь шелест листьев влажно ухает море.
Амбал – на самом деле его зовут Модест – снимает с ракетки чехол и, пару раз высоко подпрыгнув на месте и резанув пустой воздух ракеткой, выбегает на площадку к Боссу: «Кончай базар, дистрофики! Просыпайтесь! На меня давай. Да порезче. Порезче!» И тут же пропускает в полную силу поданный мяч. «На испуг берешь, да, Модя?» На несколько секунд все расслабляются, провожая глазами охранника, метнувшегося за мячом. Зеленый двумя пальцами тащит из карманчика шорт второй мяч…
…Нарастающий скрежет гравия. С горы слетает машина. К нам. Камешки бьют в ее металлическое днище. Ничего не изменилось в позах игроков, но как бы морозцем протянуло по кортам. Двое телохранителей уже у калитки. Между стволами наверху замелькало тело машины. Заскрипели тормоза. Мотор продолжает работать. Зеленый вертит в руках мяч.
Пауза длится.
И вот над трибунками сверху появляется некто… Он закрывает спиной солнце, – виден только силуэт. Черный костюм-тройка. Белая рубашка. Красный галстук и красный уголок платка из кармашка жилетки. Пиджак расстегнут, руки в карманах брюк. Раскачивается с носков на пятки, с пяток на носки. Невысокий, поджарый. Блестят зачесанные назад черные волосы.
– Мяч, – спокойно говорит Босс и вполсилы бьет на Глухаря.
Тот легко отмахивается. Посланец стоит еще несколько секунд, затем разворачивается и исчезает.
