Хазанов: Скажите, пожалуйста, этой молодежи сколько лет было в 1991 году?
Овчинский: Ну, они были детьми.
Хазанов: Вот я и говорю…
Овчинский: Но сейчас-то это взрослые люди, которые смотрят на историю.
Хазанов: Нет.
Овчинский: А что произошло со страной?
Хазанов: Что произошло… Минуточку. Если они были детьми, а потом прошло почти 20 лет.
Овчинский: Да.
Хазанов: Значит, эти люди, которые говорят, что это была попытка избежать распада страны, они на чем основываются?
Овчинский: Вот вы такой вопрос задаете. А когда люди изучают историю, извините?
Стрижак: Не забывайте, Геннадий Викторович, они голосуют после обсуждения. Т. е. они во время обсуждения получают информацию вот отсюда.
Хазанов: Понял.
Овчинский: Они голосуют после обсуждения. Они реагируют на те факты, которые им предъявили. До или после — это технология.
Млечин: Они НЕ реагируют. Процент сразу готов и потом не меняется. Самое поразительное.
Овчинский: Это выработался стереотип. Правильно? А первые передачи…
Кургинян: Господин Млечин с такой же страстью отстаивал свои позиции.
Стрижак: Давайте дадим слово… Пожалуйста говорили, говорите…
Александр Мельман, обозреватель газеты «Московский комсомолец»: Значит, я хочу сказать по поводу цифр. Я в данном случае, у меня происходит как бы шизофрения. Если я верю в эти цифры, тогда здесь вот основное ключевое слово это «народ разочарован» или «народ обманут в лучших чувствах». Вся вот это вот … этот постулат он, значит, сразу говорит о том, что сознание народа патриархально, т. е. за тысячу лет ничего не меняется. Потому что народ разочарован или тем более, что народ оскорблен в лучших чувствах, он так доверял. Это действительно народ-ребенок, а власть — вон там, а царь — вон там, и значит это все опускается сверху вниз. Всё это … можно сделать об этом вывод.
Дальше, господин Кургинян говорил, что это некое разоблачение мифов, это некое отрицание мифов в этой программе происходит. Для молодежи здесь, действительно, я с Геннадием Викторовичем соглашусь, значит, они не очень хорошо может быть знают, что было в 90-х, в 70-х годах и так далее. Для них это уже миф.
Стрижак: Александр, вот как раз к слову — у нас есть вот молодые люди…
Мельман: Для них уже это уже миф. Миф позитивный.
Стрижак: …которых мы нашли, они голосуют по интернету и по телефону. Я правильно понимаю?
Молодой человек из зала: Да.
Стрижак: Так, давайте. Если можно, коротко.
Молодой человек из зала: Хотелось бы сказать — я голосую и в интернете, и по телефону, и, наверное, представляю здесь то поколение, которое старое…
Стрижак: Сколько Вам лет, если не секрет?
Молодой человек из зала: Мне 30.
Стрижак: 30. Вас устроит, Геннадий Викторович?
Стрижак: Сколько Вам было в 1991?
Молодой человек из зала: Я поддерживаю, практически во всех голосованиях я согласен с позицией Сергея Ервандовича.
Стрижак: Почему?
Молодой человек из зала: Потому что Сергей Ервандович, когда ведет дискуссию, он адресуется к логике и пытается понять историю.
Стрижак: Да.
Молодой человек из зала: А Леонид Михайлович, по моему мнению, адресуется к чувствам и он не хочет понять историю, он хочет рассказать исторический анекдот и на эту тему сказать «И представляете, как это страшно?»
И Кургинян не хоронит либерализм. Он первый говорит: «Очистите либерализм от того, что…»
Стрижак: То есть он так хорошо его чистит…
Молодой человек из зала: Да.
Стрижак: …что он все глубже и глубже оказывается в земле, да?
Молодой человек из зала: Да. Он очистит его лучше Вас. Он очистит его лучше Вас. Спасибо.
Стрижак: Так, вот дама там на той стороне. Простите, сколько Вам лет, если не секрет?
Дама из зала: Я являюсь представителем старшего поколения. Я еще помню путч, помню Белый дом, я стояла возле него и была в толпе народа, которая шла от дома до Белого дома…
Стрижак: Так, то есть Вы голосуете за события, которые Вы помните?
Дама из зала: Собственно, я и есть представитель старшего поколения, которое голосует по интернету, голосует по телефону. И я хотела бы сказать спасибо вам за передачу, Николай Карлович. Спасибо, Леонид Михайлович, Сергей Ервандович.
Стрижак: Я хочу спросить, если Вы были у Белого дома…
Дама из зала: Да, была.
Стрижак: В 1991 году или в 1993? В каком?
Дама из зала: Мне 33 года.
Стрижак: Как Вы проголосовали?
Дама из зала: Как я проголосовала по поводу…?
Стрижак: Путча.
Дама из зала: Я проголосовала за версию о том, что это была попытка спасти страну.
Стрижак: Так, Вам коротко.
Девушка из зала: Я студентка РГГУ, факультета журналистики. Мне 20 лет. Мне хотелось бы поддержать, мое мнение импонирует Леониду Михайловичу Млечину. Поскольку тут очень много говорили о фактах, хотелось бы еще сказать о форме подачи информации. По поводу голосования — очень много в поддержку его оппонента. Его поведение, несомненно, претенциозно, но… и оно было бы оправдано, если бы оно было уважительно по отношению к окружающим. И еще — эта передача уходит корнями в историю, мы обсуждаем, как история повлияла на нашу будущность. Так вот, то поколение, оно привыкло к давлению и поэтому-то такое голосование, что очень много уделяет именно форме подачи информации, а не содержанию. Все, спасибо.
Стрижак: Я благодарю Вас. Смотрите, Даниил Борисович, вопрос-то ведь о том, здесь есть важная приятная составляющая, независимости от того кто как за кого голосует. А почему вообще история сегодня так востребована? Вы посмотрите, какие страсти!
Даниил Дондурей, главный редактор «Искусство кино»: Вот потому что люди только через историю хоть что-нибудь могут сказать про современность. Вы, наверное, заметили, что у нас нет почти фильмов про современность или очень мало. У нас нет пьес про современность, ну, в театрах идущих, их очень мало. Поэтому, через…
Стрижак: Зато сериалов про современность… Петя любит Машу…
Дондурей: Вы знаете, вот я хотел сказать очень важную вещь. Дело в том, что, как бы, тут был разговор, что вот Млечин и Сванидзе они вместе…
Стрижак: Спелись. Спелись. Давайте честно говорить.
Дондурей: Да, спелись. А Кургинян один. Но, за Кургиняна всё российское
