них, на 'Больничке', было поставлено на поток:
– Ты водочку не забыл?
– Не забыл!
– А стакан?
– И стакан на месте!
– 'Мотор' под окном, – погнали! Ты с нами, Антон, или здесь подождешь?
– Конечно же, с вами! Куда мне от коллектива?
Шанс на общий успех был близок к нулю, но мои собутыльники так не считали:
– Шеф, к 'десятке'! На блядоход!
Я бы на месте таксиста, как минимум, растерялся. В сетке Мурманских координат этот загадочный пункт был для меня откровением. Но 'шеф', он на то и 'шеф', чтобы знать о Мурманске все. Он привычно кивнул и дал по газам.
'Десяткой' оказалось кафе N 10. Днями оно кормило своих клиентов, а вечерами спаивало, так как работало в качестве ресторана. Справа входа таксист развернулся, сдал назад, 'выбирая позицию', и выключил зажигание. Было похоже, что он не впервой принимает участие в подобного рода, спецоперациях.
К шапочному разбору мы подъехали не одни. В режим ожидания также включились четыре УАЗа с мигалками, вставшие по периметру.
Вскоре захлопала дверь, выбросив 'на ловца' первую партию 'спецконтингента'. Конфликты, тлевшие внутри заведения, неистово полыхнули на свежем воздухе: 'Ага, твою мать!!!' От громких, невнятных слов, перешли непосредственно к делу. Народ торопился получить удовольствие, сверх оплаченного по счету. Попадали первые сбитые с ног, испуганно взвизгнули бабы. На шум подоспел 'второй эшелон', и тоже включился в работу. Из широких дверей 'десятки', как с хоккейной скамьи оштрафованных, в самую гущу событий летели все новые участники драки. Редкие марьяжные пары, прижавшись к стене, осторожно обходили побоище.
Наконец, подключились менты. Левонской 'свиньей' они вклинились в действо с самого незащищенного фланга. Резиновые дубинки гуляли по спинам и головам строителей коммунизма, обращая их в бегство. Тех, кто остался лежать на земле, доводили до нужной кондиции, а потом загружали в отсеки.
УАЗы уехали с планом. Только тогда из дверей показались самые осторожные, за ними – самые пьяные.
Игорь заерзал на месте:
– Вовка, смотри внимательно!
– А что тут смотреть? – отозвался сосед по лестничной клетке. – Пока ничего подходящего.
Мимо нас, как в немом кино, проплывали фигуры и лица, и все подвергались нещадной критике:
– Эта стара!
– Та кривобока!
– У блондинки – лошадиная морда!
Таксист, как ответственный за успех, тоже делал дельные замечания:
– Эту я знаю!
– Здесь можно кое-чего намотать…
Ряды претенденток таяли на глазах.
Наконец, на крыльце появилась пьяная в хлам бабенка. Возле нее кружились пятеро мужиков, тоже в изрядном подпитии. Сил на драку у них уже не было. Они молча тащили подружку в разные стороны. Скорее всего для того, чтобы было на что опереться при неровной ходьбе.
– Наша Маша! – скомандовал Игорь. – Вовка, вперед!!!
– Ах ты сука! – мрачно сказал Вовка, подходя вплотную к 'объекту'. И вдруг, ни с того ни с сего, 'залепил' ей пощечину. – Опять нажралась?! Мать с отцом глаза проглядели, валерьянку стаканами пьют, а она все празднует?! А ну-ка пошла домой!!!
Мужики 'чухнули' в стороны.
'Наша Маша' была озадачена. Что, мол, за строгий 'сродственник' объявился в ее семье? Она неуверенно перебирала 'копытами', а у самых дверей такси и вовсе принялась тормозить. Но Игорь был на подхвате. Он ловко зацепил ее за ноги, и подруга влетела в салон, как покойник, – ногами вперед. Увидев под носом стакан со спиртным, и вовсе повеселела: Праздник еще не закончился, все у нее впереди!
Что мы потом с ней делали, – помню довольно смутно. Но что-то, наверное, делали, потому, что последствия были.
…Утром Вовка ушел на работу. В тот самый водочный магазин, где Игорь когда-то 'всех перетрахал'. Там он работал грузчиком, но судя по ориентации, в число этих 'всех' не входил. Мы еще раз 'поправили голову', и еще раз 'прошлись по кругу'. А потом объявился вчерашний таксист. Дескать, машина подана, пожалуйте на 'Двину'!
– Сколько?
– А вы, – говорит, – вчера за все заплатили.
Надо же, а я и не помню!
Водки стало меньше на ящик. Пока мы ее грузили, дама 'причипурилась', на бегу хватанула стакан, и сказала, что едет с нами.
Вот это патриотизм! Ведь дать моряку, – все равно, что помочь Родине!
В машине ее окончательно развезло. Так она и уснула. – Задница на сидении, а все остальное – в районе моих ботинок.
Наплевав на 'кирпич', и все остальные условности, шеф нас доставил к самому борту плавмастерской. Тут и возникли первые осложнения. – Королева изволила почивать. Просыпаться решительно не хотела, не смотря на пощечины и потоки холодной воды. Даже сидеть на причале смогла только лежа. Плюс ко всему, она позабыла надеть трусы. Тем самым, поставила нас в очень неловкое положение. – Под короткой юбчонкой такое богатство скрыть мудрено. Было восемь часов утра. Народ поспешал на работу, и всяк норовил что-нибудь посоветовать.
Я отправил Игоря за подмогой. Сам же, остался сторожить нажитое. И тут появился… даже не Витька, а самый, что ни на есть Виктор Васильевич Брянский. Был он в парадном картузе с 'крабом' английского образца, и форменном 'спижмаке' с золотыми шевронами.
– Товарищ начальник радиостанции! – сказал он подчеркнуто сухо. – Девайте ЭТО куда хотите! Приведете на пароход, – буду звонить в милицию!
Под словом 'это' он имел в виду явно не водку.
Я принял пассаж Брянского за первый шаг к примирению. Витька хотел сказать: 'Я признаю тебя членом своей команды, но ты еще окончательно не прощен!'
Ну, падла, попомнишь!
– Что будем делать? – спросил Игорек, выступая из-за угла.
– Ты слышал?
– Конечно слышал!
– Что делать – что делать! – я сплюнул от злости. – Водку – на пароход. А это… Это мы кому-нибудь отдадим. Где там стоит 'Инта'?
– Не знаю, не видел.
– А мы?
– Слева второй причал, первым корпусом.
– Ладно, погнали…
'Нашу Машу' я взвалил на плечо. Не смотря на пышные формы, была она легенькой, как невеста. Вот только меня немного штормило. Как говорят англичане, 'He is a little beat on the wind'. Увидев, как мне тяжело, кто-то из токарей по-доброму посоветовал:
– Ты ее пока на верстачок положи. Верстачок-то свободен. Васька сегодня в отгуле.
– Ничего! Своя ноша не тянет!
'Инту' я нашел в самом конце плавмастерской. Сдал подружку по описи, в хорошие руки. Мы, как-никак, тоже в ответе 'за тех, кого приручили'.
В тот же вечер ее нарядили в штаны и фуфайку с красной повязкой, надели на голову шапку, и
