выглянуло еще чье-то лицо: щеки в красной глине, пыльные волосы спутаны, но в потупленных глазах мелькнуло что-то знакомое.
— Привет, пап!
— A-а, Уилл! — Говард обрадовался родному лицу. — А теперь слушай, Уилл, пора прекращать это безобразие.
— Мы хотим в Китай, папа!
— Уилл, это же мамина клумба!
В толпе послышались смешки. Яма и клумба — два разных мира. Или одно, или другое.
— И ты им разрешил копать?
Джулия вместе с Говардом издалека наблюдала за детьми. Малыши таскали землю ведрами и распевали: «Ки-тай! Ки-тай!»
— Раз они хотят в Китай, — Говард откупорил еще бутылку пива, — пусть катятся в свой чертов Китай!
— А как же соседи?
— К дьяволу соседей. Это их чертовы дети изрыли казенный сад.
— И ты им разрешаешь?
— Один из них — сын моего шефа.
— А как же Уилл? Он-то должен соображать!
— Не иначе как эти дети заморочили ему голову, — предположил Говард. — Не район, а кошмар! — Говард вздохнул. — Черт нас дернул сюда переезжать!
Высокий чернокожий полицейский поставил на садовой дорожке велосипед и подошел к Ламентам. Снял пробковый шлем защитного цвета, смахнул с него пыль и, скрестив руки, стал наблюдать за происходящим.
— Кто здесь главный? — спросил он сурово.
— Во всяком случае, не я, — сказал Говард.
— Чей дом?
— Мой, — признался Говард. — Но я…
— Значит, вы несете ответственность.
— Как я рад, что вы здесь, — попытался сменить тактику Говард. — Как раз вовремя подоспели.
Полицейский не спеша снял белые перчатки, сунул за пояс и подошел к самому краю ямы; в носках его начищенных до блеска ботинок отразилась, как в зеркале, всеобщая суета. Дети с любопытством оглядывали его, но продолжали таскать ведра и напевать.
— Ки-тай! Ки-тай! — галдели они.
Удивленный полицейский заглянул в яму и провозгласил без тени насмешки:
— Далековато до Китая!
— Я говорил то же самое, — ответил Говард. — Но они меня не слушают!
Полицейский нахмурился, вновь скрестил на груди руки.
— Эта яма — опасная штука.
— Знаю, — согласился Говард. — Я работаю в медной компании.
— Значит, вы должны понимать, чем это грозит! — начал кипятиться полицейский. — А вдруг кто- нибудь упадет? А вдруг обвал? Что тогда? Кто будет отвечать?
Говард сжался под гневным взглядом полицейского.
— Если они выроют яму посреди улицы, отвечать буду я, — продолжал полицейский. — А за это отвечаете вы.
— Ки-тай! Ки-тай! — кричали дети.
Полицейский надел шлем и перчатки, оседлал велосипед.
— Разве он не должен нам помогать? — удивилась Джулия, глядя ему вслед.
— Чиновники, чтоб им пусто было! — Говард уныло поплелся в дом.
Дневной свет померк, с востока налетели сизые грозовые тучи. Когда солнце клонилось к закату, на землю упали первые сверкающие капли дождя, подняв крохотные облачка пыли.
Уилл, оторвавшись от работы, глянул на кружок неба, видный из ямы.
— Обезьянья свадьба, — сказала Рут.
— Что? — не понял Уилл.
— Когда дождь идет при солнце, это называется обезьянья свадьба, — объяснила Рут.
Сладкая дрожь пробрала Уилла, когда Рут посмотрела на него. Она тоже была в красной пыли — а значит, они одной крови. Земля затряслась от раската грома, дети запели с новой силой.
— Уилл, — шепнула Рут, — скоро мы будем в Китае!
Уилл заглянул ей в глаза, не помня себя от счастья.
Вдалеке сверкнула молния, и неистовый раскат грома заставил их вздрогнуть. Рут схватила Уилла за руку, и оба захихикали от восторга и страха.
Грозовые тучи надвигались все ближе, по саду мельтешили красные фигурки. Ветер крепчал, поднимал крошечные вихри красной пыли, раскачивал банановые деревья и трепал их, точно гривы диких скакунов. Капли уже вовсю барабанили о землю, и через миг черная завеса накрыла солнце, исчезли и свет, и звуки, слышались лишь голоса родителей, слабые и встревоженные.
— Рут! Рут! Иди в дом! — звал из кухни Джозеф.
Рут с озорной улыбкой стиснула руку Уилла и упорхнула прочь.
— Мэтью, скорей! — кричал Бак из дома Куиннов.
Дождь хлестал, смывая красную пыль со щек. Яркая вспышка молнии прорезала небо, грянул гром, и ливень хлынул потоком. Краснокожее племя распалось, дети бросились по домам, спеша укрыться, а по рыжей земле разлились бурные реки, завиваясь водоворотами у канализационных решеток.
Гроза миновала, расчистилось вечернее небо. В вышине мерцали звезды, а в воздухе витал запах озона — дух стихийного бедствия.
На другой день Уиллу не терпелось посмотреть, что стало с ямой. Джулия послала вместе с ним Авраама на случай, если вдруг яма превратилась в коварный омут. Но на ее месте осталась лишь неглубокая мутная лужица. Потоки ливня наполнили яму жидкой грязью и мусором. К вечеру Авраам привел в порядок клумбу, а через неделю снова высадил розы. Между тем, когда выяснилось, откуда взялась яма, Рут получила от отца хорошую трепку. Джулия вступилась за девочку, но Джозеф объявил, что всему виной самолюбование Рут и чего не искоренила воскресная школа, исправит отцовская рука.
Джулия и Говард были не так строги. Джулию умилила влюбчивость сына, а Говард, как истый Ламент, не мог осудить Уилла за желание попасть в Китай.
— Как-никак Ламенты не сидят на месте. Все в нашей семье путешественники, — объяснял он Джулии, — все, кроме моего отца.
Яма еще долго снилась Уиллу после того, как ее засыпали, — так напоминает о себе ночами неоконченное дело. Однажды ему приснилось, будто он достиг конца туннеля; разрыв пальцами землю, он увидел над головой звездное небо. В яму заглянул человек: слегка удивленное лицо, толстый, как у Полишинеля, подбородок, черно-белая шелковая пижама, расшитая желтыми розами, остроконечная шляпа. Кожа голубая, как яйцо горихвостки, а глаза узкие, миндалевидные. Он посмотрел сверху на Уилла и разразился громовым хохотом.
— Кто это? — спросила Рут, когда Уилл рассказал ей свой сон. — Клоун? Призрак?
— Полночный Китаец, — объяснил Уилл. — Ты же хотела увидеть Полночного Китайца!
— Неправда! — Рут нахмурилась, украдкой потирая попку: отцовская взбучка отбила у нее охоту вспоминать про туннель до Китая.
Однако в снах Уилла Полночный Китаец мало-помалу сделался грозным и страшным. Однажды он раскрыл рот, захохотал, и Уилла засосала красная пасть. В другой раз Полночный Китаец маячил за окном, пока Уилла укладывали спать. Он влез в комнату, Уилл готов был позвать на помощь, но Полночный Китаец
