— Что, Эрнест?
— Британцы были империалисты, мистер Уоллис…
Эрнест обращался к одному мистеру Уоллису. Может быть, поэтому одноклассники презирали его как «любимчика». У Эрнеста часто шла носом кровь, а когда он вставал из-за парты, у него то и дело оказывались связаны шнурки. Уилл прозвал его Кроликом за красные, вечно воспаленные глаза, а в тетрадках рисовал его голым кретином, лижущим башмаки мистеру Уоллису.
— Они обложили колонистов налогами и спро… — Кролик запнулся, — спровоцировали конфликт.
Другим ребятам тоже были не по душе его заумные словечки. Но сегодня Кролику везло. Хоть он и подхалим, зато не чужак.
— Минуточку! — вмешался Уилл.
— И еще, сэр, — продолжал Кролик, — они вынуждали колонистов к мятежам, которые и привели к революции.
— Что, Уилл? — спросил мистер Уоллис.
— Вынуждали? Ведь колонисты не платили налоги, — возразил Уилл. — Зачем британской армии защищать колонии задаром?
— Несправедливые налоги, сэр, — вмешался подлипала Вудбайн.
— На эти налоги содержали армию, которая защищала страну, — стоял на своем Уилл.
— Армию угнетателей, мистер Уоллис, — вставил Кролик. — Американцам нужна была свобода, справедливость, независимость…
— Свобода? Они и так были свободны! — взорвался Уилл. — Просто налоги платить не хотели!
Вдруг у Кролика из носа хлынула кровь. Достав из-под парты большую коробку бумажных платков, он прижал один к носу и, судорожно сглотнув, выдавил:
— Мистер Уоллис, я ушам не верю. Он назвал Отцов-основателей[20] жуликами?
До той минуты почти весь класс наблюдал за синей мухой, кружившей вокруг ламп дневного света. Но от воплей Кролика все встрепенулись, заскрипели стулья. Казалось, в классе вот-вот раздастся барабанная дробь. Мистер Уоллис с тревогой глянул на Уилла.
— Нехорошо оскорблять Отцов-основателей, — нахмурился он.
— Никого я не оскорблял. Просто сказал, что все началось из-за денег!
— Не из-за денег, а ради свободы, — прогнусил Кролик сквозь окровавленную салфетку.
— Убирайся в Англию! — крикнул какой-то умник с задней парты.
Девочка за второй партой, бросив теребить косичку, метнула в Уилла злобный взгляд:
— Нельзя обзывать наших Отцов-основателей жуликами, это гадко!
— Пусть он извинится! — потребовал кто-то.
Уилл весь сжался, увидев вокруг одни враждебные глаза.
— Никого я не обзывал жуликами…
— Давайте продолжим, — сказал учитель.
— Почему мне нельзя спорить, мистер Уоллис?
— Хватит, Уилл, — одернул тот.
Когда в спортзале играли в футбол, Уилла ударили в спину, он упал ничком, не в силах вдохнуть. Над ним, ухмыляясь, склонились трое.
— Прости, англичашка, — сказал один.
Позже Уилл нашел у себя на парте записку: «УБЕРАЙСЯ В АНГЛИЮ» — и сунул ее в карман.
На школьном собрании в него угодил шарик жеваной бумаги, и Уилл поймал злобный взгляд из заднего ряда: Кролик Вудбайн, патриот кровь из носа.
В первую неделю Джулия и Говард хорошо проводили время дома, но от разговоров о будущем Говард уклонялся. Джулию потянуло искать виноватого. Ей казалось, будто Говарда предали шарлатаны, а поскольку звонить было некому (контора «Фэй-Бернхард» была закрыта), она сорвала злость на Говарде.
— Хватит с нас американской мечты! — кипятилась она. — Чэпмен Фэй обо всем позаботился! Выходит, незачем было сюда ехать!
— Что ж, — возразил Говард, — это не его вина. Он вышел в море в плохую погоду и потерпел крушение.
— Мы тоже потерпели крушение! — Джулия была в отчаянии. — И сами виноваты: дело не в плохой погоде, а в наших ожиданиях! Что за глупость была переезжать в Америку!
— В Англии мы не жили, а прозябали, — буркнул Говард.
— Ну и полюбуйся, что с нами стало! Уж лучше прозябать. Бедный Маркус, в Англии ему было бы лучше. — Джулия вздохнула. — Несчастный ребенок мечтатель, совсем как ты!
— Прости, родная, — прошептал Говард.
Джулия сразу устыдилась своих слов. Разве можно винить Говарда за то, что он мечтатель, — за одну из его самых прекрасных черт? Джулия блуждала из угла в угол, переставляя бокалы, солонки, перечницы, пока не овладела собой.
— Сколько мы сможем продержаться, Говард?
— Мне платят выходное пособие. Месяцев пять-шесть будем жить припеваючи.
«ПРАВАЛИВАЙ В АНГЛИЮ», — сказано было во второй записке, которую Уилл нашел на парте. Он показал ее мистеру Уоллису, а тот на другой день обратился к классу.
— Ребята, вчера ваш одноклассник высказал мнение, и мы должны были отнестись к нему уважительно. Как-никак у нас в Америке свобода слова, а это значит — свобода выражать свои мысли, не боясь расправы.
Позже, в туалете, Кролик Вудбайн объяснил Уиллу, что к чему.
— Ты предатель, Ламент. Подлый изменник. Здесь Америка, и ты в ней гость. Не забывайся.
Слышно было, как струя Кролика бьет в унитаз, будто из пожарного шланга. Интересно, смог бы он потягаться с Дигли в «тубзике»?
— Я не предатель, я из Англии. Хочу и буду ее защищать! — ответил Уилл.
Эрнест Вудбайн кончил атаковать унитаз и посмотрел на Уилла:
— Уважаю твою преданность, Ламент. И все-таки ты англичашка. Если наши страны будут друг с другом воевать, я вырву тебе сердце голыми руками!
Кролик Вудбайн стряхнул член и гордо вышел из туалета, поскрипывая армейскими ботинками по мокрому полу.
День памяти павших в войнах[21] — один из трех в году, когда Финчи спускали свой техасский флаг с невысокого флагштока на гараже, а вместо него поднимали флаг Соединенных Штатов. Расти Торино, Имперэйторы и Галлахеры тоже вывешивали флаги на крыльце. Если на Университетских Горах дюжина соседей делает одно и то же, это становится правилом для всех.
— А где ваш флаг? — спросила Мэдж Финч, встретив Джулию в супермаркете. После ужасного телефонного разговора о Маркусе это были ее первые слова, обращенные к Джулии.
— Мой флаг? — Джулия удивленно моргнула.
— Вы же не хотите, чтобы во всем квартале один ваш дом остался без флага?
Даже Химмели прилепили к почтовому ящику маленький флажок. Увидев это, Джулия выудила из шкафа платок и нацепила на парадную дверь.
Это был большой квадратный британский флаг.
— Подавитесь вашим флагом, — буркнула она.
Через час Уилл доложил, что машины замедляют ход возле их дома.
Тут в дверь постучали.
— Я заметил ваш флаг, — сказал Расти Торино. Вот уже несколько недель солнце не показывалось, но он по-прежнему щеголял бронзовым загаром; на его гавайской рубашке были нарисованы крошечные
