Но вдруг все стало так просто. Нужно всего лишь позволить этому случиться. Довериться человеку, которого любишь. Он медленно соскользнул с подушек и растянулся на кровати. Погрузился в сладостное тепло. Ему хотелось, чтобы такое состояние длилось вечно.
Энджи спокойно отнесла посуду в кухню и быстро пошла в спальню. Сердце пело. Все неприятное позади. Она правильно поступила, сделав большой перерыв в их отношениях. Сейчас он распахнет объятия ей навстречу, а потом…
Она толкнула дверь в спальню.
Он спал.
Как же так? Ведь он только что проснулся!
Она подошла ближе, увидела его лицо, и негодование исчезло. Никогда еще Бернардо не выглядел таким беззаботным и расслабленным. Лицо еще незнакомого с болью ребенка. Перед ней был человек, который узнал, что значит быть счастливым. И она поняла, что это тоже для него внове.
Нежность переполняла ее сердце. Ей хотелось обнять, приласкать его. Она села на кровать и рискнула погладить ему волосы. Он пошевелился, но не проснулся. Казалось, он готов был беззаботно проспать целую жизнь.
Наверно, подумала Энджи, сейчас ему нужно это больше всего. Она на цыпочках вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Весь день и большую часть вечера он пролежал, почти не шевелясь. Время от времени она заглядывала в спальню, прислушивалась к его дыханию и снова тихо закрывала дверь. Могло показаться, что день прошел впустую. Но она не сомневалась, что в мирной тишине барьеры скорее рухнут и тогда наступит ее время.
Поздно вечером после душа она прошла в спальню и тихо открыла ставни окон, выходящих на горы. Сияние луны превратило снег в серебро и залило бледным светом спальню. От неожиданного света Бернардо пошевелился. В то же мгновение она оказалась рядом, ласково коснулась его лица. Он открыл глаза и теперь смотрел прямо на нее. Взгляд был такой, что у нее быстрее застучало сердце.
— Ты все время была здесь? — прошептал он.
— Только последние несколько минут, — покачала она головой.
— А мне казалось, ты со мной каждую минуту.
— Только мое сердце… amor mio.
Бернардо распахнул объятья, и Энджи жадно прильнула к нему.
Он сорвал с нее полотенце и прижал се к своей груди. Ее руки, роскошествуя, изучали его тело, наслаждаясь твердой мужественностью, стальной, напряженной силой плоти. Она так жадно хотела его!
Ей казалось, что он целует ее всюду и одновременно. Его губы оставляли огненные следы на лице, на шее, на грудях. Они уже налились и торчали бутонами, полные желания. Энджи громко вздохнула от наслаждения. Его язык начал нежно ласкать сначала один сосок, потом другой. Не спеша. Позволяя наслаждению наполнить все ее тело. Она запустила пальцы в его волосы и беззаботно отдалась чувствам.
— Какая ты красивая, — бормотал он, разглядывая ее в лунном свете. — Я часто мысленно пытался нарисовать тебя, но никогда не подходил так близко к реальности.
— Даже в красной фланелевой комбинации? — поддразнила она его.
Взрыв смеха. Беззаботного, почти детского. Потом он снова крепко прижал ее к себе и положил голову ей на грудь.
Она радостно отдавалась его все более интимным ласкам. Движениями тела словно давала знать ему, что она вся в его власти. Он может делать с ней все, что захочет. Лихорадка нетерпения нарастала, у нее ныло тело от желания слиться с ним. Наконец он вошел в нее, и она издала тихий крик восторга и упоения. Он прервал крик, обхватив ее губы своим ртом.
Как можно достигнуть такого совершенного единения с первого раза? А может, это потому, что они любили друг друга и достигали удовлетворения в сердцах и душах еще до того, как слились телами?
При лунном свете она видела его лицо. Не очень ясно, но достаточно, чтобы разглядеть выражение нежности. В этом мужчине, таком грубом и неуклюжем в будничной жизни, таилось столько нежности, что Энджи просто утопала в ней. Она проявлялась в движениях, ласках, тихом бормотании.
Потом, когда она свернулась клубком, прижимаясь к нему, Энджи обнаружила удивительную вещь. В ее отношениях с мужчинами, «мини-любовях», как она их называла, несравнимых с этой, всепоглощающей любовью, ее никогда не мучила ревность. Первый раз она испытала ее сейчас.
Легко догадаться, сколько женщин соперничали, завоевывая внимание Бернардо. Это вдруг стало иметь для нее значение.
— Ты так притихла. О чем ты думаешь? — пробормотал он.
— Тебе не понравится, — мрачно сообщила она. — Во мне появился инстинкт собственничества, ревность.
Он засмеялся. Первый раз естественно, беззаботно, весело. Она еще никогда не слышала у него такого смеха.
— Неправда, — возразил он. — Мне это нравится.
— В самом деле?
— Приятно знать, что не только у меня появились такие мысли. Но никогда не ревнуй, amor mia. Что бы ни было в прошлом, сейчас есть только ты.
— Что бы… ни было… в прошлом? — эхом повторила она.
— И в будущем только ты. Иди ко мне… я докажу тебе…
Глава девятая
Едва рассвело, Энджи проснулась — теплая, полная его любовью. Протянула руку, но постель оказалась пустой. Бернардо сидел у окна и смотрел в долину, которая медленно выплывала из тумана. Энджи вылезла из-под одеяла, завернулась в халат и подошла к нему. Он, не глядя, обнял ее и притянул к себе.
— Что ты видишь там внизу?
Ответ удивил ее.
— Призраков.
— Много?
— Слишком много.
— Твои родители?
— Да, но не только. Там есть один призрак, который гоняется за мной и мучает меня… — Он замолчал. Она почувствовала, как он содрогнулся.
— Пойдем в постель, любовь моя, — предложила она, хотя знала, что он вздрогнул не от холода. Ей хотелось отвести его подальше от окна, где у него возникали какие-то тревожные видения.
Бернардо позволил уложить себя в постель. Едва они укрылись одеялом, как прижались друг к другу. Энджи наполняла уверенность, что она одержала победу, выиграла. Она отдавалась ему с глубокой нежностью. Теперь у них будет такое будущее, какое они смогут построить вместе. Она старалась убедить его, что сумеет быть для него всем.
Вдруг Энджи заметила, что он разглядывает ее лицо почти с отчаянием. Она улыбнулась, успокаивая его. Он прижался головой к ее шее. Энджи обняла его, подбадривая и утешая. Ей показалось, что он расслабился, и, довольная, она прижалась к нему. А он сидел, отвлеченно глядя в пространство. И Энджи вдруг поняла, что он поглощен мыслями, закрытыми для нее. Смириться с этим она не могла — слишком глубоко любила его.
— Эй, — нежно окликнула она его. Он тотчас улыбнулся. — О чем ты думаешь?
— Ни о чем особенном.
— Именно это заставляет тебя так хмуриться? Расскажи мне.
