должное, за всё то время, которое мы были вместе, она никогда не воспользовалась этим в своих целях. Я знал, что она всегда тайно наблюдает за мной, считывая мои мысли, но, оказалось, что с этим можно смириться. Так же, как участники многочисленных телевизионных реалити-шоу привыкают постоянно находиться под прицелами видеокамер; так же, как обычные люди не замечают мощных систем видеонаблюдения, установленных в оживленных аэропортах, банках и торговых центрах; так же и я перестал обращать внимание на то, что мои мысли проверяются.
Радовало, что за мной хотя бы наблюдает близкий для меня человек, не желающий мне зла.
Иногда мне самому начинало казаться, что я умею читать чужие мысли. Окружающих меня людей выдавали их поведение, интонация голоса, поза или даже походка. Те безобидные мелочи, на которые раньше я не обращал внимания, теперь помогали мне догадаться, о чём думает человек или о его реакции на мои слова. Наверно, благодаря Лолии, я просто стал намного лучше понимать людей. Мне стал доступен язык жестов, мимики, взглядов, поз и движений, которым несознательно пользуются люди в повседневной жизни, и которые расшифровала для меня Лолия. Получив своеобразный перевод этой хитрой азбуки, я пытался догадаться, о чём думают окружающие меня люди, и у меня иногда это получалось. Теперь я знал, что если один из моих сотрудников, Карл, пытается скрыть от меня какую-нибудь важную информацию, то во время разговора начинает легонько тереть кончик своего носа, а если во время совещания Александр в своих бумагах начинает обводить прямоугольниками пропечатанные слова, то значит, он не согласен с тем, что говорится…
Меня до сих пор поражал тот факт, что Лолия рассказала мне о считывании. По моему мнению, такая информация должна была храниться в строжайшей тайне и за её неразглашением должны были следить специальные службы. Я ни в коем случае не считал Лолию легкомысленной, но то, что она посвятила меня в свои тайны, меня пугало. Я был не готов отвечать за то, что стало мне известно. Лолия всячески пыталась развеять мои страхи. Единственное полученное от неё предупреждение было о том, чтобы я вел себя более осторожно в многолюдных местах и опасался смотреть в глаза незнакомым людям, из которых кто-нибудь может оказаться считывающим. Она так и не рассказала, что они могут сделать со мной, а я без всяких объяснений понимал, что ничего хорошего в этом случае меня не ждёт. Мне почему-то даже не хотелось узнавать у Лолии об ожидающих меня перспективах. Я вспомнил, что какое-то время мне даже казалось, что на меня охотятся тайные агенты, которые в любое время, догадавшись о том, что я знаю о считывающих, заберут меня или просто убьют. Но Лолия быстро развеяла мои сомнения, сказав, что никакой тайной армии просто нет. Теперь, следуя её инструкциям, я всего лишь старался не встречаться взглядом с посторонними людьми. Пока мои глаза были скрыты от окружающих, считать мои мысли было практически невозможно. Я умело научился отводить при разговоре свой взгляд. Без боязни я смотрел только на тех собеседников, которых до этого успевала проверить Лолия.
Ещё один страх постоянно посещал меня – иногда мне начинало казаться, что Лолия может заведомо неверно предоставлять мне информацию об окружающих меня людях. Ставя себя на её место, я понимал, что рассказывая о каком-нибудь непонравившемся мне человеке, я наверняка захотел бы сгустить краски и представить его не с лучшей стороны. Или наоборот, расхваливал бы того, кто мне наиболее симпатичен. А вдруг и Лолия, посвящая меня в мысли других людей, руководствуется, прежде всего, своим личным отношением к ним? Хотя, если подумать, то зачем ей это? Для Лолии всегда мои интересы и наши отношения были на первом месте. Я являлся самым важным человеком в её жизни. Нет, пока всё шло вроде бы нормально, и у меня не было причин не доверять своей жене…
Лолия тоже много добилась за последнее время, она ещё больше стала писать. Я всячески пытался поддерживать её, и это придавало ей новые силы. Её трудами теперь были не только статьи в журнале, в столице Лолия хотела издать свою первую книгу. Это был настоящий объёмный роман. Его читатели вряд ли когда-нибудь догадаются, что все описанные в нём страсти, интриги, скандалы, любовь, разочарования, встречи, разлуки, взлеты и падения, всё это было считано Лолией из памяти одного реального человека. Его жизнь от рождения до старости шаг за шагом была разложена на бумажных страницах. Здесь было начало – учеба, становление и первая любовь; продолжение – запрет родителей жениться на любимой, получение престижной работы, женитьба на другой женщине, рождение троих детей, их воспитание, руководство крупной фирмой, многочисленные измены и финал – похороны жены, отход отдел и возвращение к своей первой любви. Для Лолии все люди были открытыми книгами, и теперь она собиралась обнародовать первую из них. Первую, но далеко не последнюю, накопленного материала ей с лихвой хватило бы на сотню романов. Всё, что ей удавалось узнать при помощи считывания, она тщательно записывала и каждая из историй одной человеческой жизни заслуживала того, чтобы попасть на страницы книги.
Наша семейная жизнь была такой же безоблачной, как и раньше. Лолия понимала меня без слов, а я по-прежнему любил её. Она была «бриллиантом», который нежданно послала мне в руки судьба. Теперь этот драгоценный камень сиял в оправе наших совместных ярких событий и свершений.
Единственное, что меня огорчало, так это ухудшающееся здоровье Лолии.
Его нам не удавалось поправить никакими силами. Сначала у меня была надежда, что новейшие препараты и самые последние достижения в медицине помогут Лолии, но потом я понял, что мои надежды напрасны. Головные боли участились, и для того, чтобы вести нормальный образ жизни ей теперь требовалось всё больше и больше лекарств. Она всё чаще посещала клинику. Один раз Лолии было настолько плохо, что мне пришлось среди ночи везти её туда. Я видел, как её почти в бессознательном состоянии поместили в специальную палату и, обвешав замысловатыми трубками и капельницами, стали незамедлительно вводить ей какие-то препараты. Суетившиеся вокруг моей жены врачи, видимо даже не догадывались о том, что мне была известна истинная причина того, что происходило. После этого случая, я стал ещё больше беспокоиться за свою Лолию. Я делал всё, чтобы избавить её от забот и следил за тем, чтобы она больше отдыхала. Как-то у нас даже возникла идея об удалении считывателя, но ни мне, ни Лолии не хотелось терять пока её уникальную способность. Нам нужно было ещё хотя бы немного поработать.
Было время, когда я тоже задумался над установкой себе считывателя. Но, во-первых, в считывающие брали женщин, а не мужчин, а во-вторых, видя много раз, как Лолия, не в силах подавлять вырывающиеся стоны, корчилась на кровати, я передумал.
Прервав свои размышления, я огляделся вокруг… Сейчас я сидел в своём новеньком кабинете. Это была уже не та маленькая каморка со стеклянными перегородками, с которой я начинал. Теперь это был настоящий кабинет с плотной дверью, солидной мебелью и окном на улицу. Кончено, недоброжелателей в последнее время у меня прибавилось. Мои успехи и резкое продвижение по карьерной лестнице вызвали зависть у многих, но теперь при помощи Лолии, я знал, кому можно доверять, а кому нет. Когда же её не было рядом, надежные стены кабинета скрывали меня от посторонних взглядов и не давали возможности следить за мной.
Я заканчивал работу над одним из своих новых масштабных проектов.
Теперь я не доверял самому себе, вернее я боялся хранить важные сведения в своей голове. То, что раньше представлялось мне самым надежным хранителем информации, полностью защищенным от постороннего вторжения, на самом деле оказалось таким же простым ничем незащищенным носителем, как и все прочие. Теперь я старался выкинуть из головы все пароли и секретные шифры, все коды доступа и свои самые смелые идеи, потому что всё это за пару секунд могло стать известно простому прохожему на улице, у которого в голове мог быть установлен считыватель. Я больше стал доверять электронным носителям и обыкновенной бумаге, которые надежно покоились в моём сейфе и доступ к которым получить было намного сложнее, чем доступ к тому, что хранил мой мозг. Чтобы грабителю проникнуть в мой кабинет, нужно было достать ключи, единственный экземпляр которых был у меня, или нужно было бы взломать замок, привлекая к себе внимание моих многочисленных коллег. Затем нужно было бы найти код от сейфа, который хранился только на моём компьютере и который я всегда носил с собой, чтобы же проникнуть в мои мысли достаточно было всего лишь одного взгляда…
Решив подстраховаться и создать резервную копию ценнейших рабочих данных, я запустил их копирование на оптический диск. Тот монотонно зажужжал в приводе, а я ещё раз подумал о том, что люди очень уж похожи на компьютер. Кто бы мог подумать, что наш мозг послужил ему прототипом и что с нас так же легко, как с любого носителя информации, можно считывать всё то, что хранится в нашей памяти. Наш мозг – этот огромный кладезь информации – является, по сути, таким же обычным носителем, как и тот диск, который сейчас крутился в моём приводе. С него так же считываются данные и на него… Я оцепенел…
