Эстер замялась и еле слышно прошептала:
— Ну, если тебе действительно хочется…
Джон сел на постели и откинул полог. Потом поднял ночную сорочку Эстер и осторожно положил руку ей на живот.
— Он сильный, — с восхищением произнес Джон, почувствовав биение жизни под своей ладонью.
— Видишь, — слегка поддразнила его Эстер, — теперь ты тоже думаешь, что у нас будет мальчик.
— Вне всякого сомнения.
И Джон еще раз поцеловал ее.
Засыпая в его объятиях, Эстер думала, что должна будет как-то компенсировать Джону его поломанную карьеру, безнадежное, с точки зрения богатства и денег, будущее. Ведь Джон уже никогда не сможет стать независимым мастером. И еще она постарается возместить ему потерю того, что он мог бы иметь, если бы она не вторглась в его жизнь и не встала бы между ним и Каролиной…
Джон проработал у Фелайна в мастерской три недели, пока к хозяину не пришла бумага от Харвуда. Фелайн рассчитался с Джоном и сказал ему:
— Прости, Бэйтмен, мне очень не хочется отпускать тебя. Но Харвуд в свое время оказал мне услугу, и я не могу игнорировать его пожелания. Могу обещать тебе, что дам отличные рекомендательные письма. Возможно, они будут тебе небесполезны.
Однако, несмотря на рекомендации, Джона не принимали на работу ни в одной ювелирной мастерской, куда бы он ни приходил. Либо не находилось свободных мест, либо там уже получили указания от Харвуда. Наконец, после долгих мытарств, он смог найти место в цеху вытяжки проволоки одной из мастерских. Это была как раз та область ювелирного дела, которую он совсем не любил. Хотя это занятие считалось очень красивым, так как блестящие тонкие золотые и серебряные волокна наматывались на специальные катушки, которые своей формой напоминали женскую фигуру, и казалось, что они покрыты золотыми и серебряными тканями…
В отличие от Фелайна новый хозяин Джона незамедлительно воспользовался его плачевным состоянием бывшего подмастерья, выгнанного учителем, и установил ему смехотворно маленькую заработную плату. Однажды вечером в гости к Эстер и Джону заглянули его друзья — Том и Робин. Они принесли Джону его книги. Эстер приготовила вкусный ужин, и все прекрасно провели время в тот вечер. Джон был очень рад повидать своих старых друзей, но все же почувствовал облегчение, когда они, наконец, ушли. Он понимал, как мало общего осталось между ним, женатым мужчиной с огромным грузом обязанностей и ответственности, и его друзьями — свободными, бесшабашными пареньками, стремящимися и идущими к вершинам ювелирного мастерства, чего Джону уже никогда не достичь.
Проводив Тома и Робина, Джон вернулся в комнату и увидел, это Эстер задумчиво созерцает гору книг, наваленных посередине комнаты. Как ни крути, а места для них не находилось.
— А почему бы нам не продать все это? — практично предложила она.
Эстер всегда было довольно трудно поддерживать чистоту и порядок в комнате. В ней быстро накапливалась пыль, слетавшаяся из огромных щелей под потолком. А тут еще целая гора книг!
— Джон, если ты их все прочел, они ведь уже не нужны, так?
— Конечно, нужны! — сердито ответил тот, наугад выхватив из этой огромной кучи два тома.
Это было словно вновь увидеть старых дорогих друзей. Эстер невозможно было объяснить такого чувства, она ведь не умела читать и не понимала всей прелести чтения. Джон неожиданно и с грустью подумал об этом обстоятельстве. Жаль, что такой живой и цепкий ум, каким обладала Эстер, был лишен возможности развиваться посредством чтения. «Как-нибудь позже я сам займусь ее обучением, — подумал Джон, — но не сейчас, когда ее голова занята только будущим ребенком».
Эстер же, услышав его резкий и сердитый ответ, обиженно поджала губы и занялась уборкой уже чистой посуды в буфет. Она поняла, что книги для Джона были тем же, чем для нее — рисование. Эстер удивилась про себя, насколько быстро и четко брак высветил все их несоответствия и противоречия. То, что обычно не замечаешь за мишурой ухаживания. Простецкое воспитание, полученное Эстер от матери, совершенно не сочеталось с интеллектуальным образованием Джона. Оказывается, недостаточно простой ласки, заботы и послушания для того, чтобы быть полностью счастливыми вместе. Она обязана найти способ подтянуть хоть немного свой образ мышления до его уровня. В противном случае образ Каролины еще долго не будет давать покоя их семье.
В начале марта, как раз в день рождения Эстер, она накрывала на стол к завтраку. Поставив тарелки с хлебом и сыром, Эстер неожиданно и резко согнулась пополам от резкой боли внизу живота, будто кто-то вонзил внутрь нож и поворачивал его там.
Эстер рухнула на первый попавшийся стул и криво улыбнулась Джону, который перестал есть и испуганно уставился на нее.
— Ты зайди, пожалуйста, к акушерке по дороге на работу, — попросила она его.
— Но я не могу бросить тебя одну в такой день!
— Ты должен идти на работу. Не будь глупцом. В запасе еще несколько часов. Со мной все будет в порядке.
Для Джона это был самый длинный рабочий день, который когда-либо у него бывал. Придя домой, он обнаружил, что акушерка заперла дверь изнутри, и из-за нее раздавались крики Эстер, которая уже была на последней стадии родов.
Джон в волнении бегал туда-сюда по коридору, слушая леденящие душу вопли и ощущая свою полную беспомощность. Наконец из-за двери послышался плач младенца. Но и тогда его не сразу пустили в комнату. Акушерка объявила, что родился мальчик, и что к роженице пока входить нельзя…
Три недели спустя ребенка крестили в Церкви Всех Святых. Эстер захотела назвать сына Джоном, и счастливый отец согласился, чтобы порадовать ее, однако настоял на том, чтобы прибавить второе имя — имя своего деда. Так появился на свет Джон-Джозеф, которого со временем стали называть ласково Джосс. Так это имя за ним и осталось.
ГЛАВА 5
До рождения сына Эстер вполне устраивало ее жилище. Это было лучшее, что они могли позволить себе, поэтому и старались не обращать внимания на мелкие кражи и другие неприятности, происходящие по соседству. В других таких же трущобах было гораздо хуже — там случались убийства, поножовщина, а уж простые драки вообще были в порядке вещей. В таких «осиных гнездах» жильцы просто боялись лишний раз выходить из своих комнат.
На улице, где жили Джон и Эстер, было относительно тихо. По крайней мере, сторожа, обеспечивающие порядок, не боялись ходить поодиночке и в ночное время каждый час выкрикивали «Все спокойно!».
У Эстер была хорошая соседка — одинокая средних лет женщина. Она жила в комнате напротив, и Эстер частенько заходила к ней в гости. Но с рождением ребенка все изменилось. Прежде всего, Эстер боялась, что Джосс может подхватить какую-нибудь инфекцию и заболеть. Воздух в доме и окрестностях был далеко не чистым, и сколько бы Эстер ни мыла свою комнату, атмосферу поменять она не могла.
Привыкшая к чистоте просторного Стрэнда, здесь при выходе на улицу Эстер была вынуждена одевать высокие деревянные башмаки, чтобы не запачкать юбки. Улочка была такая узенькая, что жители домов, стоящих на противоположных сторонах, вполне могли бы обмениваться рукопожатиями, высовываясь из открытых окон. Тротуар заполняли кучи гниющих отбросов. Летом, если дул хоть слабенький ветерок, уже было невозможно держать окна открытыми. Иногда зловоние заполняло и коридоры дома, потому что некоторые его обитатели выкидывали за дверь комнат столько же мусора, сколько летело за окна на улицу.
Со дня их приезда Эстер регулярно наполняла специальные мисочки ароматической смесью из
