держать этих детей и их мать. Пора начинать обучение.
Молину потребовались все силы, чтобы смолчать. Что бы не давал человеку маат, но только не чувство юмора. Буревестник слишком полагался на этого пьяного наемника, вкладывая пророчества в его уста. Болтовня Нико пленила Буревестника в Санктуарии, словно муху в паутине. Молин уже чувствовал, как в его голове теснятся близкие и дальние планы. Успех неизбежен, но, к сожалению, был во всем этом один неприятный момент: Молин станет личным врагом Роксаны, а что она предпримет узнав, кто мать жреца, не мог предположить даже Бог Бури.
Нико вновь опьянел. Пытаясь вернуться в 'Держи пиво', он наткнулся на экипаж, продолжая бормотать приказы. Бейсибцы хотели было притащить его назад, но Молин махнул рукой:
- Нет, Дженник, пусть идет. Он будет готов, когда понадобится нам снова; такие всегда ведут себя подобным образом.
- Но, Факельщик, - возразил Дженник, - он просит солнце, луну и звезды и не предлагает ничего взамен. Это не та сделка, которую вы описывали во дворце
- Но и не та, какой ее считает он.
Ведовской голод исчез вместе с пасынком. Молин схватился за дверь экипажа, чтобы не рухнуть на землю Дверь распахнулась, Дженник бросился вперед, и у Молина едва хватило духа, чтобы залезть внутрь и сесть напротив детей.
- Во дворец, - приказал он.
Экипаж загремел по неровной мостовой, и Молин закрыл глаза. У него дрожали колени: он был настолько возбужден, что затаил дыхание, чтобы не расхохотаться в истерике. Он прочувствовал мощь ведовской силы, и, хотя она ужаснула его, он совладал с ней. Он купался в чудесах и простоте замыслов, разворачивавшихся в голове, когда под мышкой у него задвигалась картина Лало. С дрожью жрец открыл глаза и отдернул ее от испачканных сладким рук Гискураса. Глаза ребенка горели ярче фонарей
- Хочу.
- Нет, - слабо произнес Молин, сознавая, что да Буревестник не в силах предвидеть желаний Детей Бури.
- Хочу.
Сейлалха, мать Гикураса, попыталась отвлечь его, малыш с силой взрослого мужчины отпихнул ее в угол глаза наполнились страхом, а глаза ребенка - яростью. Факельщик услышал раскаты грома и понял, что это не плод его воображения.
- Курас - нет, - вмешался Артон, беря названого брата за руку. Дети некоторое время смотрели друг на друга, и постепенно свет в глазах Гискураса угас. Вздохнув Молин расслабился, но вдруг понял, что свет перешел в глаза Аргона.
- Он уже наш, отчим. Нам не нужно забирать его, - произнес темноглазый ребенок тоном одновременно утешающим и угрожающим.
Остаток пути они проделали молча: Сейлалха забилась в угол, дети отдались своим мыслям, а Молин изучал тройной портрет.
До праздника Середины Зимы оставалось два чахоточных дня. Молин с удовлетворением констатировал, что его планы нельзя расстроить, и с раздражением пришел к выводу, что пришедшие в действие силы были столь могущественны, что он мог повлиять на них не больше любого другого.
К заходу солнца Факельщик перестал реагировать на водоворот совпадений, окружающих каждый его шаг. Он приложил все свои силы, чтобы помешать Гильдии магов подарить заколдованные доспехи Ашкелона Шупансее в благодарность за позволение вмешиваться в погоду во время праздника. А бейса неожиданно предложила доспехи ему со словами: 'Ведь у нас нет Бога Бури и воинов-жрецов, достойных носить их', так что Молин даже задумался, а стоит ли принимать такой подарок. Но в конце концов с благодарностью принял дары - включая позволение именовать Дженника и его друзей-крепышей личной почетной гвардией.
Потом Молин один - не считая портрета Лало - удалился в свою молельню, ожидать, как повернется судьба, зная, что никаких сюрпризов не будет до тех пор, пока в полночь Рэндал не войдет в эту дверь; а потом сюрпризов хватит всем: и богам, и жрецам, и ведьмам, и воинам, и колдунам.
Робин В. Бейли
СДЕРЖАТЬ ОБЕЩАНИЕ
Конь безумным галопом несся по Губернаторской Аллее. Его дыхание вырывалось большими клубами пара. Холодный промозглый туман сделал предательски скользкими камни мостовой. Со скоростью, угрожавшей сбросить с его спины двух закутанных в плащи всадников, конь завернул за угол на Дорогу Храмов.
С темных ступеней храма Ильса на дорогу выскочила маленькая гибкая фигурка. В стиснутом кулаке блеснул металл. С диким криком фигура выбросила руку вперед.
Конь заржал от ужаса, осел на задние ноги и как вкопанный застыл на месте.
Всадник в седле ругнулся и рубанул мечом нападавшего.
- Сзади, они уже близко! - предостерег второй всадник, крепче обхватив руками талию первого. - Давай же, черт побери!
И снова конь понесся вперед, мимо парка, называемого Обещание Рая, где полуголодные женщины продавали свои тела за цену убогой похлебки. Животное повернуло направо и проскакало вниз по улице между двумя темными зданиями. Впереди замаячили массивные стальные ворота.
Всадник в седле резко натянул поводья и, перекинув ногу через шею коня, соскочил на землю. Второй сполз назад по влажному скользкому крупу, пошатнулся и медленно осел на мостовую.
Капюшон отлетел за спину: рукоятка меча заколотила в неприступные ворота. Голос, полный отчаяния и ярости, кричал:
- Отец! Впусти нас! Дейрн... кто-нибудь... проснитесь!
- Ченая! - Второй всадник неуверенно поднялся на четвереньки, обнажая небольшой кинжал. - Они приближаются!
Четыре человека бежали по улице, размахивая оружием. Когда они приблизились, из теней появились еще трое. Ченая, ругаясь, стремительно повернулась к ним лицом. Одни боги знают, что, черт возьми, им нужно! Слишком много хлопот для простого ограбления. Может, ими движет желание отомстить за двоих своих товарищей.
- Стань позади меня, - приказала Ченая, дергая спутника за руку. Поднеся два пальца ко рту, девушка свистнула и потом позвала: - Рейх!
Первый из нападавших сдавленно вскрикнул и издал долгий булькающий вопль, пронизанный болью. Он выронил меч и упал на камни мостовой, закрывая лицо руками. Одним меньше. Сокол Рейк поднялся в небо, оставив нападавшему вместо глаз кровавое месиво, сделал небольшой круг и уселся на руку хозяйке. Но та вновь послала его в воздух.
- Извини, не могу держать тебя и сражаться, - выразительно прошептала она. Не оборачиваясь, девушка снова заколотила рукояткой в ворота. - Отец!
Один из нападавших остановился, чтобы помочь лежащему товарищу, остальные бросились вперед. Ченая не могла различить их лиц, но хорошо чувствовала их ненависть.
Ее спутник тоже заколотил в ворота кинжалом.
- Откройте! Во имя всех святых, откройте! Впустите свою дочь!
Сбросив плащ, Ченая выхватила второй меч. С двумя обнаженными клинками она шагнула вперед навстречу нападавшим.
- Ну, давайте, жалкие навозные яйца! - Оружие сверкнуло двойной дугой. - Я не знаю, чего вы хотите, но я сыграю в вашу игру. Попробуйте взять меня, сучьи дети!
Не успела она нанести первый удар, как ворота распахнулись. Шесть полуголых гигантов высыпали на улицу, в их руках сверкала сталь. Преследователи Ченаи на миг застыли на месте, а затем бросились врассыпную, волоча за собой ослепленного товарища. Сырой полумрак быстро поглотил их.
Обернувшись, девушка посмотрела на самого высокого из воинов.
- Дейрн, черт возьми, что здесь происходит? Не успели мы въехать в Санктуарий, как на нас уже дважды напали. Один раз на Караванной площади в конце Главки! О Пути. Потом эти, когда мы проезжали по Губернаторской Аллее. Какие-то сумасшедшие!
Взгляд Дейрна задержался на лице девушки чуть дольше, чем позволяли приличия, и воин, пожевав губу, вздохнул с видимым облегчением.
