умирал, а то я сижу здесь взаперти и даже погулять не могу выйти!'. Не раз, по показанию Португалова, А. Максименко и Резников обращались к нему с вопросом, скоро ли умрет больной, а когда он их начинал утешать, то подаваемые им надежды нисколько их не радовали.
'Но надеждам и желаниям Александры Максименко и Резникова не суждено было сбыться: Николай Максименко стал поправляться и 18 октября доктор Португалов, при последнем своем посещении, объявил, что всякая опасность миновала и что наступил период выздоровления. Тогда-то, надо полагать, указывается в об- винительном акте, у Александры Максименко и Резникова и явилась мысль о преступном лишении его жизни, каковая и была приведена в исполнение в тот же день путем отравления его мышьяком, всыпанным ему или в сельтерскую воду... или в стакан с чаем, который ему налила сама Александра Максименко и половина которого оказалась выпитой Н. Максименко, после чего жена возвратилась с недопитым стаканом в столовую'. Хотя А. Максименко заявила, что муж ее вовсе не пил налитого ею чаю и что из того стакана, который был налит мужу, она сама пила, но это опровергается показаниями Марии Гребеньковой и девочки Евдокии Бураковой, которые удостоверили, что, разливая чай, Александра Егоровна налила стакан чаю отдельно для себя, а другой -- для мужа, и последний стакан принесла обратно недопитым.
После обнаружения признаков отравления Н. Максименко, его женой и Резниковым не только не было предпринято никаких мер к спасению жизни его и к предотвращению вредных последствий, но, напротив предпринимались прямо противодействующие тому меры. Это видно из того, что во второй раз за доктором, как показывает Мария Гребенькова, было послано тогда, когда Максименко уже умер, и это приглашение было вызвано только желанием получить свидетельство для погребения. Кроме того, по словам Португалова, прописанные им лекарства -- касторовое масло и миндальная эмульсия -- хотя и были взяты из аптеки, но остались нетронутыми. Александра Максименко объясняет это отказом мужа принимать лекарства, но это, по мнению Португалова, неправдоподобно, потому что Максименко слишком убедительно просил как-нибудь посредством лекарств облегчить страдания. Далее, по показаниям Португалова, Александра Максименко и Резников после смерти Н. Максименко не высказывали никакого сожаления, не обнаруживали ни малейшего горя, но прибегали ко всевозможным средствам, чтобы добиться удостоверения для погребения. Совет Португалова сделать вскрытие трупа встретил сильный протест со стороны Александры Максименко и Резникова, которые на другой день, ввиду неоднократных отказов Португалова в выдаче свидетельства, распространили ложный слух, что Португалов требовал за выдачу свидетельства 300 рублей. Слух этот, как говорит обвинительный акт, был пущен с той целью, чтобы хоть этим путем объяснить причину неполучения свидетельства и тем самым скрыть истинную причину смерти Максименко.
Привлеченные к следствию Александра Максименко и Резников виновными в отравлении Н. Максименко себя не признали. Александра Максименко отвергала существование каких-либо интимных отношений между ею и Резниковым. Напротив, она сообщила, что отношения к мужу были весьма хорошие. Это подтвердили выставленные ею свидетели, большей частью родственники и служащие в конторе Дубровиных.
Все изложенные обстоятельства привели обвинительную власть к убеждению, что отравление Максименко было совершено обвиняемыми Александрой Максименко и Резниковым, с общего их согласия, по предварительному между ними уговору и при взаимном их друг с другом участии, причем установление того обстоятельства, какое именно каждый из них принимал физическое участие в этом преступлении, кто из них заготовил яд и кто собственно, из них поднес этот яд жертве, не может иметь в этом деле никакого юридического и нравственного значения при разрешении вопроса о виновности каждого из обвиняемых в отдельности.
Таково краткое содержание обвинительного акта.
Дело слушалось Таганрогским окружным судом с участием присяжных заседателей 15--20 февраля 1890 г. в Ростове-на-Дону.
Александру Максименко защищал М. И. Холев и Ф. Н. Плевако. Обе речи защитников приводятся полностью в Сборнике.
Господа присяжные заседатели! Уголовное дело, о котором вы призваны сказать ваше авторитетное, решающее слово -- на этот раз, вероятно, последнее, -- бесспорно, представляется редким, исключительным и выдающимся в судебных летописях последнего десятилетия. Помимо свойства самого преступления и бытовой обстановки события, особенности этого дела -- в процессуальной стороне его, во- внешней судьбе дела.
Обойдя несколько судебных инстанций, оно стало предметом обсуждения и споров и в обществе, и в печати: появлялись газетные и журнальные статьи, фельетоны, драмы, до неузнаваемости искаженные отчеты. Нет ничего хуже для правосудия, когда судебному решению дела предшествует обсуждение его мнением общественным, которое, незаслуженно нося эту громкую кличку, сводится у нас обыкновенно к мнению отдельных лиц. Эти самозванные судьи, стоящие за тридевять земель от дела, не знающие его подробностей, а зачастую -- и самой его сути, сплошь и рядом бывают крайне опрометчивы и ошибрчны в своих поспешных заключениях, которые между тем нередко остаются, к сожалению, не без влияния и на настоящих судей. Первая моя просьба поэтому к вам -- исключить всякую предвзятость, изгнать из вашей памяти все, что пришлось вам об этом деле читать или слышать, что узнано вами извне, и предстоящий приговор ваш основать, согласно закону и присяге, лишь на том, что сами вы видели и слышали здесь на суде.
Другая редкая черта этого дела -- некоторая особенность его с процессуальной стороны. По общему закону всех государств и нашего, преступления судятся по месту их совершения.
Законодатель, устанавливая это правило в статье 208 Устава уголовного судопроизводства, имел в виду, во-первых, дать подсудимому его, так сказать, суд естественный -- суд сограждан; во-вторых-- близость жительства свидетелей, обеспечивающую личную явку их на суд. Закон местной подсудности служит краеугольным камнем, опорой принципа, положенного в основу нового процесса: устность и непосредственность производства. Кто хотя один раз был в суде, тому известны значение и преимущества этого начала устности. Судье оно дает непосредственное впечатление от свидетеля, поставленного с ним лицом к лицу и потому оцениваемого во всей его индивидуальности; самого свидетеля, допрашиваемого в торжественной обстановке гласного, публичного суда, после клятвенного обещания говорить правду, оно обязывает к большой добросовестности, обдуманности и точности показании, нередко облекаемых, по неумелости или пристрастию, в неправильную письменную форму; перекрестный допрос сторонами завершает преимущества этого начала, устраняя и примиряя противоречия, если они только кажущиеся, обнажая и облегчая их, если источник их -- неправда.
Наконец, значение устности отражается еще в следующем; если по законной причине не явились на суд уже допрошенные на следствии свидетели, показания их могут быть прочитаны, если же не явились свидетели новые, следователем не допрошенные, -- материал этот, нередко весьма ценный, пропадает для дела безвозвратно.
Все невыгоды разбирательства настоящего дела в чужом суде целиком отразились на подсудимых, на их защите. Значительная часть свидетелей обвинения не явилась, и, покорно выслушивая их письменные показания, мы лишены могущественного средства критики и борьбы -- непосредственного их допроса. Не явилось подавляющее большинстве и свидетелей новых, показаний которых в следственном производстве не имеется вовсе. Ко всем этим невыгодам подсудимых присоединилось еще выступление в качестве обвинителя члена прокурорского надзора не окружного суда, а инстанции высшей -- судебной палаты, и притом такого, который известен как один из сильнейших и искуснейших русских обвинителей.
Таково наше положение. Взвесьте все эти условия настоящего судебного разбирательства, отбросьте предубеждение, будьте снисходительны к слабости защиты и, когда нужно, сами придите на помощь подсудимым!
Вопрос, ожидающий вашего разрешения, состоит из двух частей: 1) доказан ли факт преступления и 2) доказано ли совершение этого преступления наличными подсудимыми.
