Вид у него был такой, словно ему было больно. Он скорчился, будто старая ведьма в глухой деревне, и я чуть было не бросилась к нему, чтобы узнать, что случилось. Но тут я заметила, что он держит руки в паху, - и сразу все поняла. С ним такое всегда творится, когда он позволяет этой похотливой принцессе ерзать у себя на коленях, из-за чего у него между ног все распухает, как у моего, бра.., ну, как у всех мужиков. Я уже раз видела, как она такое с ним вытворяла, и с ним потом точно такое же творилось - скорчился весь и прыгнул, как жаба!
Я могла бы, конечно, спуститься к нему и сказать, что я об этом думаю, но я решила, что лучше поведу себя холодно и надменно. Да и потом, с какой стати? Разве я бросила вышивание ради того, чтобы поглазеть на Этого Мальчишку. В общем, я просто развернулась и ушла. Хорошо, что я в этот миг не увидела принцессу Гвинифру, а не то я бы сняла с себя пояс, где у меня зашит кусок свинца, и заехала бы ей по лицу. Глядишь, у нее голова бы и отскочила, и тогда ее муженек и моя жертва, Dux Bellorum, Артус, очень бы огорчился и призадумался бы.
Но нет, я пошла по широкой мраморной лестнице, которая вела во внутренний двор, к фонтану, украшенному скульптурами Рианнон и ее наяд, а может, то была Артемида со своими нимфами, кто ее знает? Артус распорядился зажечь все светильники, и я впервые увидела, как во Дворе Бегущей Воды отражаются мириады звезд. Одни из них сверкали в чаще фонтана, а другие упали с небес и лежали в чашах светильников. А может быть, светильники были похожи на волшебных фей, сжимавших в руках зажженные факелы. Феи словно вышли из воды, изливавшейся из пасти дельфина и каскадами струившейся, заливая Рианнон, или Артемиду, обдавая брызгами наяд, или нимф, или сильфид или эльфов - да все равно кого из тех, кого зовут 'Маленьким Народцем'. Затем вода растекалась по четырем желобам, также украшенным скульптурами. Желоба были устланы блестящими камнями, разложенными так, что они отражали свет светильников, и казалось - желоба полны золота, серебра и крошечных золотых рыбок.
Я задержалась во Дворе Бегущей Воды и решила, что, когда вернусь в Харлек, предложу устроить такой же фонтан у нас во дворе. Хотя, конечно, он не будет так красиво смотреться внутри неуклюжей крепости Каэр Харлека, выстроенной для отражения осад, а совсем не для увеселений. Вздохнув напоследок глоток прохладного, чистого ночного воздуха, я поправила тюрбан, чтобы он не наползал мне на лоб, и вошла в триклиний.
Глаза у меня не сразу привыкли к дымному полумраку, а уши - к топоту ног. Да и нос мой не сразу освоился с запахом противной травы, вывезенной с севера Мавритании по приказу Артуса, которую он всем советует курить. Запах противный, но видения после курения возникают предивные. Сейчас мне никаких видений не хотелось. Мне хотелось насладиться сатурналией.
Но как только я вошла, первым, кого я увидела, оказался Сакс Куга. Он сидел - именно сидел, а не возлежал - на скамье и закидывал мясо в свою пасть, словно изголодавшийся волчище. А я ведь знала, что ближе к полудню он нажрался, как следует, когда они с Гвинифрой наведались на кухню, чтобы присмотреть за тем, как там готовят убитого на охоте кабана.
Я подобралась к нему так близко, насколько смогла осмелиться, и посмотрела на него с благоговейным ужасом. Мне опять показалось, что я уже видела его раньше.
Его маленькие маслянистые глазки и шмыгающий нос пробуждали что-то в моей памяти. Нет, точно, я видела его где-то прежде, до того, как попала в Камланн.
Но не дав мне вспомнить где, в зал неожиданно вернулся Этот Мальчишка, и мне пришлось спрятаться. Затем я начала исподтишка наблюдать за Кугой, Артусом и Этим Мальчишкой, всей душой желая выбросить хотя бы одного из них из головы!
Мальчишка пришел с арфой. Я ничего не могла с собой поделать - ужасно хотелось послушать его игру.
Почему бы ему когда-нибудь не поиграть для меня одной, как он играет для придворных и Dux Bellorum? Я выжидала часа, когда ему понадобится что-нибудь такое, что смогу ему дать только я, но он получит это только тогда, когда уяснит, в чем разница между рабынями и свободными девушками, состоящими в услужении у принцессы. Только тогда!
Глава 5
Через тысячу пятьсот сорок семь осеней, не считая Года, в Котором Не Было Лета, в 'Броне Фолкленда' дым стоял коромыслом. Большинство ученых устроились в баре. Питер сидел за столиком с Бланделлом и Уиллксом. Его ближайшим соседом оказался Гамильтон.
'И как нас угораздило перескочить на ирландский вопрос?' - гадал Питер, прихлебывая 'Гиннесс'.
- , Скоты, - заявил Бланделл, покачивая маленькой вилочкой, на которую нацепил луковку. - Взрывают школы, гостиницы, и все такое прочее!
Бланделл, несмотря на поздний час, был облачен в костюм, а Уиллкс натянул поверх теплой рубашки толстый шерстяной свитер.
- Не разыгрывай из себя империалиста, Марк, - посоветовал коллеге Уиллкс, попивая водку с апельсиновым соком и льдом - странную смесь, к которой привык в Принстоне.
Бармен приготовил всем ученым напитки, как только они вошли, так что, судя по всему, они были здесь завсегдатаями.
Питер поспешно заговорил, стараясь перевести разговор на другую тему.
- А вы где учились, Марк? - спросил он, хотя все отлично знал из досье.
Бланделл моргнул, удивленный таким внезапным поворотом разговора.
- В Итоне, где же еще? Это же все в моем досье написано. Разве вы его не изучили?
- О! Ну да, конечно, как же я забыл? Ученый поднял стакан:
- За старину?
- За старую школу?
- За моего старого учителя.
Бланделл отпил немного джина, громко сглотнул и картинно стукнул себя по груди.
- Ума не приложу, с какой стати он так обожал нас самолично сечь розгами. По голой заднице.
- Хотите сказать, что вас секли розгами по голой заднице в Итоне?
- Да нет, это у него самого задница была голая. - Бланделл хохотнул и стукнул рукой по столу.
Уиллкс Бланделла не слушал. Он отхлебнул своего коктейля и продолжил обвинительную речь:
- ИРА никаких отелей уже много лет не взрывает. Она нападает только на полицейских и солдат.
- И их женушек, - добавил Бланделл. - А еще - на вокзалы, перекрестки и евреев. У них руки по локоть в крови.
'Ну, ты прав на все сто, старина! - подумал Питер, - будешь по локоть в крови, когда взорвешь пятьдесят фунтов 'семтекса'. Питер молча пил пиво, хотя мысленно был согласен с Бланделлом. Доводы тот приводил убийственные и вызывал у Питера совершенно определенные воспоминания. При мысли о 'семтексе', пластиковой взрывчатке, излюбленном средстве террористов, в сознании у Смита возник призрак сержанта - как же его звали? Мак-Тавиш, что ли? Сержант ввалился в бар и уселся за столиком напротив Питера.
- Ну... - протянул Уиллкс, - согласен. - Они не слишком разборчивы в выборе целей для своих ударов, но они-то считают, что идет война, правда?
- Господи, как же я рад, что меня туда не послали, - вырвалось у Гамильтона. Он развернулся к стойке. - Ей-богу, лучше смотреть в дуло пулемета, чем в глаза пятнадцатилетнего сопляка с бутылкой 'коктейля Молотова'.
Бармен смешивал коктейль для Селли, а Питер следил за ним, глядя в зеркало. Селли не шутила: ей действительно готовили адскую смесь из шампанского с 'Гиннессом' ('черный бархат' как она это назвала). Питер поежился.
- Ну а что думает храбрец из двадцать второго о шести и двадцати шести графствах <6 декабря 1922 г, король Георг V утвердил провозглашение Ирландской республики в составе 26 южных графств страны. Шесть северных графств остались в составе Великобритании.>? - не оборачиваясь к Питеру, поинтересовалась Селли.
- Что-что? - изумленно моргая, переспросил Питер. Он понял, что смотрит не на Селли, а на ее отражение в зеркале. - А-а-а, понял. Знаете, дорогуша, я бы с большей радостью оказался в Филадельфии.
Уиллкс и Бланделл состязались в том, кто кого пересмотрит. У старика имелось очевидное преимущество - он, похоже, вообще никогда не мигал.
