мне, что готов любить меня всегда - сколько бы у меня ни было других мужчин.., и даже женщин, по-моему, ты даже так сказал! А теперь, если у меня родится дитя (от Ланселота, от Лири и даже от тебя, любимый мой), Лири сделает его принцем или принцессой. Кроме того, продолжала Анлодда, - я уверена, что одна ночь с Лири научит меня всему, что нужно для того, чтобы я могла услаждать тебя на ложе.., ну, так мне говорили. - Она взглянула на Корса Канта и едва заметно улыбнулась. - О, я думаю, это очень романтично...
- Но.., любовь моя.., ведь он - твой отец! Он, наверное, твой отец. Тебе не кажется, что это как-то.., дурно?
- Нет, милый, мне кажется, что это так романтично - он жертвует собой ради счастья своей дочери.
Корс Кант поежился, мысленно представив себе эту жуткую брачную ночь.
- Боже, и так все хуже некуда. Так теперь еще и он станет моим повелителем? Этот нецивилизованный язычник из Эйра?
- Думай, что говоришь, Корс Кант Эвин. Ты оскорбляешь моего супруга. - И Анлодда, гордо откинув назад голову, отстала от барда и поравнялась с королем Лири.
Они пробирались сквозь мятущуюся толпу. В лагере царила полная неразбериха. Когда легионеры не дождались Артуса, они решили, что их владыка на самом деле убит. В конце концов преторианские гвардейцы признались в том, что это правда.
Никто не понимал, как быть, и что теперь будет. Состоится ли сражение с ютами? Или будет приказано отступать? Что скажет Ланселот? Как поступит Кей?
На последние два вопроса ответы пришли быстро. Легион Ланселота прибыл в лагерь Артуса в боевом строю под командованием Хира Амрена. Легионеры потребовали освободить своего легата, но оказалось, что того никто и не собирался пленять.
Затем прибыл и Кей со своими легионами, и вскоре стало ясно, что как только найдется невесть куда подевавшийся Ланселот, Кей объединится с ним. При этом со смертью Артуса оба легиона отделялись от какой бы то ни было империи.
В конце концов пришли в движение легионы Орла и Дракона. Хотя воины Артуса и не построились к бою, числом они значительно превосходили мятежников и лучше действовали в пешем строю. Разгорелась короткая гражданская война, которую быстро погасили уважаемые легаты и младшие военачальники. Войска были разведены. Вот через какой хаос предстояло пробраться Лири, Корсу Канту и Анлодде. Девушка ехала верхом на Мериллуин, Корс Кант - на лохматом пони, а король Эйра - на упрямом осле, который, по мнению барда, как нельзя лучше ему подходил.
Глава 51
Ланселот из Лангедока наконец оправился после долгой болезни и избавился от демона, завладевшего его душой и телом. Теперь он рассматривал загадочные письмена на обрывках пергамента и гадал, что же это такое. Он догадывался, что записи сделаны на языке последователей апостола Павла, но смысл слов оставался ему недоступен.
Он подумывал о том, не спросить ли у Кея, что бы это могло быть такое, но, поразмыслив, решил, что делать этого не стоит: старый сенешаль хоть и был верным другом, но все же упорно отказывался верить в то, что рассказывал ему Ланселот про то, как им овладел демон. Легат боялся, как бы то, что записано на пергаменте в то время, как он был одержим бесом, не уронило его в глазах Кея.
Кей был нужен сикамбрийцу, как союзник.., по крайней мере - пока.
Но что делать с письменами? Сжечь их Ланселот не решался: мудрые женщины утверждали, будто бы демоны обретают полное могущество, если их слова швыряют в пламя. Только богам предков было известно, какие злобные заклинания могли быть записаны на клочках пергамента.
Тихий, еле слышный голос, туманные воспоминания, сохранившиеся в разуме Ланселота, упрямо твердили: 'Закопай пергаменты, закопай, закопай'. Пожалуй, стоило внять этим увещеваниям.
Ланселот вышел из шатра, где он сам, Кей и генерал Какамври, ранее командир преторианской гвардии, а нынче - легат личных легионов Орла и Дракона Dux Bellorum, только что завершили подписание зимнего соглашения о мире.
Ланселот неторопливо шел к шатру своего бывшего лучшего друга, своего покойного полководца, Артуса Пендрагона, некогда - Dux Bellorum, которым ему, увы, никогда более не быть.
Он смутно помнил жуткую сцену: кинжал в своей руке, чью-то кровь, обагрившую его душу. 'Нет! Отбрось эти мысли! Пока вспоминать об этом опасно. Быть может, позднее'.
А быть может - никогда.
Здесь, решил он. Самое подходящее место. Здесь он закопает злобные бесовские письмена.
'Запечатай их, - подсказывала память, - защити их, не дай времени их разрушить!'
Ланселот поискал глазами что-нибудь годящееся для этой цели, нашел небольшую, но крепкую деревянную шкатулку, обитую железом. В шкатулке оказались планы сражений с ютами, теперь совершенно ненужные. Ланселот вытащил бумаги из шкатулки и быстро набил ее бесовскими пергаментами. Затем он закрыл шкатулку и крепко-накрепко перевязал шнурами от занавеса. На всякий случай легат скрепил шнуры хитрейшим кельтским узлом, вязать который его когда-то научил сам Артус.
Наконец Ланселот удовлетворенно кивнул. Теперь он твердо верил, что из созданной им темницы ни за что не вырваться бесовским письменам!
Он прошагал до середины шатра Артуса и выкопал кинжалом яму. Опустил туда шкатулку и забросал ее землей.
Потом он долго утаптывал землю и еще немного набросал сверху, дабы все выглядело, как раньше. Завтра или послезавтра легионеры с грустью и печалью свернут шатер Артуса, уложат на повозку и увезут прочь, и никто никогда не узнает, что здесь произошло. Время смоет воспоминания с никчемных душ бриттов.
Ланс улыбнулся, довольный проделанной работой, вышел из шатра, разыскал Эпонимуса, дал подзатыльник рабу, не удосужившемуся почистить боевого коня, и во весь опор поскакал к своему легиону.
Глава 52
Взошло солнце. Испарило туман, но не прогнало тучи. Поглядев на северо-запад, Корс Кант заметил вдали облако пыли.
- Юты отступают, - устало вздохнула Анлодда. - А я надеялась, что они все-таки атакуют, а потом присоединятся к остаткам войска Артуса, но - увы. Они отходят. Наверное, хотят дождаться исхода гражданской войны.
Корс Кант спешился, подошел к возлюбленной.
- Тебя это вправду заботит? - спросил он. Она прижалась к нему, дала обнять себя. Лири сделал вид, что не замечает этого. Он возился со своим ослом, поудобнее укладывал на его спину дорожные тюки.
- Больше нет, - ответила Анлодда негромко, но решительно.
- Куда мы держим путь?
- Я хочу поскорее убраться отсюда, Корс Кант. Куда угодно.
- Куда? - снова спросил бард.
- Может быть, дождешься ответа, а потом будешь задавать новые вопросы? Куда угодно, любимый. Куда угодно, где не слышали об Артусе, Ланселоте, Кее и Каэр Камланне.
- Непростой выбор, моя принцесса. Придется шагать до Африки, потом на юг Египта, а потом - в пустыню. Она снова вздохнула.
- Чудесная мечта, Корс. Но, конечно же, на самом деле мы направляемся в Эйр. Таков мой долг, любовь моя. Корс Кант сплюнул через левое плечо.
- - К черту долг!
- Не напоминай мне! - испуганно воскликнула Анлодда и вдруг просияла. Африка... Не там ли живут слоны, про которых рассказывает Кей?, - Наверное. Если верить Кею. Они здоровенные, как дома, а носы у них похожи на змей. - Он усмехнулся. - Если такие звери на самом деле существуют, я готов съесть мою арфу.
- Арфы у тебя нет, - напомнила барду Анлодда. - И вообще я бы предпочла, чтобы ты ел что-нибудь другое. Меня, к примеру.
- Тебя? Ты о чем?
Анлодда украдкой глянула на Лири и подмигнула бывшему барду.
- Придет время, и ты поймешь. Корс Кант Эвин. И Анлодда, смеясь собственной шутке, смысл которой так и остался скрытым от юноши, повела Мериллуин вниз по склону холма на восток, подальше от ютов и
