короткие или, наоборот, лохматые прически. Мы молодые, мы и так красивые! В конце всей процедуры дарили книжки лауреатов и участников шорт-листа прошлого года. И здесь опять наши студенты: Сережа Калужанин и мой позапрошлогодний выпускник Андрей Каратеев, со своей дипломной работой «Пришлые люди».
Олег Зоберн, умница, говорил очень хорошо. Вспомнил своего мастера, А.А. Михайлова, поблагодарил и меня: «Я хочу поблагодарить ректора Литературного института, в котором я учусь, писателя Сергея Есина, все-таки это единственный вуз в стране, где студентов кормят бесплатно». Похлопали, но, возможно, что-то и не понравилось, особенно когда про меня. Ко мне отношение довольно кислое.
Жюри — в чем-то однотонно. Председатель, отвечающий за большую прозу, Чингиз Айтматов, не приехал. Большую прозу и поэзию представлял Сергей Гандлевский, малую — писатель Асар Эппель, драматургию — Галин. У меня нет, конечно, оснований, говорить о какой-то предвзятости жюри и проч. Но, возможно, акценты расставлены были бы по-другому, если бы судили, скажем, Валентин Распутин, Юрий Бондарев или Юрий Кузнецов. Написал имя Кузнецова, отчетливо сознавая, что его уже нет с нами, а другой фамилии в нашей русской поэзии найти не могу.
На церемонии все говорили довольно интересно. И Эдвард Радзинский, опекающий жюри и сам конкурс, повторил свою байку, которую я уже слышал: «До двадцати лет писатель говорит только «Я», после двадцати — «Я и Моцарт», ну а в конце жизни — «только Моцарт».
Вечером по ТВ «стрелялись» у Вл. Соловьева И. Хакамада и Рогозин. Победил, естественно, Рогозин, потому что он вроде бы был за бедных. А хотим мы, не хотим, большинство наших телезрителей, и русские и бедные одновременно. Но вот что интересно: и та и другая партия хочет власти. Мне Рогозин ближе по менталитету. Но и у него и у Хакамады нет концепции: что же делать с этой властью, что делать, если власть будет взята?
С обеда в нашей телевизионной прессе очень много говорили о заседании правительства по культуре. Об этом же мы накануне на приеме перемолвились парой слов с Сеславинским, директором федерального агентства, он сказал, что слабоваты документы, я отметил, что драка будет большая, потому что от концепции ждут некой идеи, не обеспеченной деньгами. А так быть не может. Так, в общем-то, и получилось. Судя по всему, А.С. Соколов дрался очень уверенно и ловко. Сегодня пресса говорит, что все министры были очень оживлены. Подчеркивает, что Шойгу все время задавал вопросы. Во-первых, он дружит с Никитой Михалковым и поэтому полагает, что культуру знает. Так бочонок с пивом хорошо разбирается в пиве. Никита Сергеевич знает, с кем дружить: кажется, именно Шойгу выручал друга во время съемок «Сибирского цирюльника», когда снимали чуть ли не весной зимнюю сцену у Новодевичьего монастыря. Во-вторых, Шойгу, как и любой очень занятой в далеких от культуры сферах человек, «имеет мнение». Все с культурой путают телевидение, которое иногда власть покусывает, и полагают, что именно министр культуры должен их от чего-то предохранить.
Если о Шойгу, есть и еще соображение. Огромные деньги, которые даются на это постоянное и вечное спасение, делают министра очень самоуверенным. Нормальное государство должно существовать без такого невероятного количества катаклизмов, убийств и терактов. Ведомство Шойгу, в силу необходимости, имеет такие деньги, которые нельзя тратить копейка в копейку, да и подсчитать невозможно. А вот культура — она, как бы с точки зрения министров, должна существовать бесплатно и на полном учете. Они, повторяю, недовольны и средствами массовой информации, которые не дают им спать спокойно и вольно тратить деньги. Помню, как с гордостью спасатели рассказывали, что возили чугунные батареи на самолетах. В этом и доблесть спасателей, и всеобщая неразумная и отчаянная глупость.
Запретить говорить о министрах можно только с запретом воровства олигархами и мздоимства. Пресса очень четко почувствовала, на что идет замах, а Соколов, первый из всего сериала министров культуры последней эпохи, оживил разговоры о том, что с культурой надо что-то делать. Он хотя бы сказал, что культуру нельзя путать с развлечениями. А что делать? Делать надо со всем комплексом: образованием, телевидением, деньгами, двойным стандартом, с матом на улице, с хамством властей, с упоением токующей, что зарплата через полгода увеличится на 300 рублей. А это всего-навсего два килограмма мяса на рынке. И с каким восторгом эти люди об этих мизерабельных увеличениях поют!
Приехала дорогая Сара Смит. Все та же кофточка и куртка, все то же ощущение простора ее интеллектуальной и научной жизни. У них точно так же с образованием, оно становится все более и более функциональным. Я пытался навязать ей работу, связанную с переводом нашей институтской книжки о творческих семинарах мастеров, но времени до конгресса осталось мало, и она сделать это уже не успеет. Я разозлился, не на нее, а на себя, на Шишкову, и решил, что если книжка не получится, то и сам не поеду на этот конгресс, и никого посылать не буду. Хотят жить в провинциальном институте — пусть и живут.
Днем обедал вместе с нашими арендаторами, которые занимаются кузбасским углем. Говорили об украинских выборах, о налогах, о Ходорковском. Это знающие грамотные люди бизнеса, жонглирующие огромными суммами. Я задал, может быть, некорректный вопрос: вот взялись за Ходорковского, а с остальными олигархами как? Из дальнейшего разговора я выстроил такой ответ: остальные олигархи задолжали нашему государству приблизительно столько же, в тех же пропорциях, что и Ходорковский. Но он полез в политику, видимо, сам захотел стать президентом. Теперь ясно, почему так получилось. Но сил хватило на одного Ходорковского — и так бизнесмены всего мира подняли вой из-за того, что государство борется с этим воровством. Говорят, что Дерипаска самостоятельно готов, без всякого суда, отдать 70 % того, что в свое время не вполне лояльно получил.
Днем также заходила Галя Долматовская. Это связано с тем, как я и ожидал, чтобы назвать одну из улиц нашего города именем покойного Евг. Ароновича. Институт, конечно, поддержит это. Кое-что я ей уже придумал в смысле административных ходов. Галя сделала новый фильм — об актрисе Серовой и, наверное, хочет продвинуть его в Гатчину.
Вечером ездил на Конгресс соотечественников.
Мы все не очень четко представляем себе ту политическую работу, которая происходит на всех этих вечерах, якобы банкетах и т. д. Люди, играющие там заглавную роль, естественно, в этих банкетах не нуждаются, для них это — долг. Очень не люблю никуда ходить в пятницу, но муж Св. Киселевой Сережа прислал мне пригласительный билет на церемонию вручения почетной награды «Соотечественник года- 2004». Указано и место: «ваш стол N 6, ваше место N 7». Сергей утром позвонил, напомнил, что я являюсь каким-то членом совета соотечественников, пришлось ехать. Я понимаю, нужны еще и узнаваемые лица и проч. и проч.
Всё происходило в гостинице «Россия». С трудом поставил на ул. Разина свою машину, обогнул корпус, вход со стороны Васильевского спуска, там же рядом вход в Золотой зал. Гостиница спроектирована и построена, конечно, неудачно. Вопрос заключается не в том, чтобы ее сносить, это очевидно. Но пока в Москве столько нуждающихся в жилье. Приём велся от лица мэра. Я приехал по времени впритык — правда, мэр еще не прибыл, но на пороге, ожидая и встречая, уже стоял С.И. Худяков. В одном костюмчике, на ветру, мерз, но надо принимать высокого гостя. Когда я через полтора часа выходил, С.И. опять стоял на холоде, координировал машины и по сотовому телефону договаривался о продолжении мероприятия, уже в узком кругу лауреатов, говорил о женах, детях, приглашенных для этого, и т. д. Тяжелая это работа по организации культуры в Москве!
Гостиница на этот раз удивила меня своей изношенностью. В свое время ее строили в каком-то приступе национального модернизма. Все «современные» кресла, шкафы, вообще этот стиль — уже давно ушли на помойку, видимо, скоро сломают и это несчастное, горевшее здание. Зал холодный, тоскливый, обычная, скучная фуршетная еда. Но как бы то ни было, все же работа по единению наших соотечественников, в жутковатых и неприспособленных условиях сего дня, ведется, и она необходима.
Было три лауреата, каждому из них вручили по хрустальному шару с землей всех субъектов
